Записки «афганца»

Ведущий борт с первых секунд пожара на ведомом вызвал спасателей с ближайшего аэродрома. Командир сбитого вертолета с борттехником начали палить по «духам» еще в воздухе, стреляя и кидая гранаты куда попало. Сашка не имел оружия как прибывший из отпуска. Он только раскачивался на стропах под куполом, как на качелях, чтобы максимально уклоняться от прицельного огня, и орал на всю округу, словесно помогая командиру крепкой руганью, как пулеметом. В этом диком азарте он не приземлился, а грохнулся, сломав в двух местах ногу и капитально отбив копчик. Все это время первый— ведущий борт, как клушка, носился вокруг расстреливаемых «духами» парашютистов, чтобы дать возможность хоть кому-то приземлиться живым. «Духам» не удалось добить только четырех русских, но ни в одного они не промахнулись — ранили каждого.

Горячая материнская молитва ко Господу, ко Пресвятой Богородице за тысячи километров от знойного Афгана в России чудесным образом оберегла русского воина Александра от неминуемой гибели. В ту страшную минуту сердце матери в пронзительной боли дрогнуло, она истово перекрестилась сама, перекрестила и фото сына, волна облегчения омыла ее страдающую душу. Сашка ничего этого не чувствовал, понял только одно — жив, и постанывая попытался приподняться, чтобы уяснить обстановку, но резко вскрикнув от боли, вновь ничком опрокинулся на землю.

— Старлей, ты живой?! — откуда-то по соседству прокричал командир сбитой «вертушки».

— Слава Богу… — едва слышно ответил танкист.

Четверка вертолетов поисково-десантной группы (ПДГ) примчалась через 11 минут после получения сигнала о помощи. Прибывшие спасатели собрали всех минут за двадцать, отбив «духов» от точки аварийного приземления метров на триста. По дороге на базу в вертолетах на окровавленных «куполах» штабелем лежали восемь погибших. В углу стояла парашютная сумка с немногочисленными останками Зойки — прокопченной грудью Я раздробленной правой стопой. Сбоку вповалку уселись живые, кто где мог, Сашка полулежал на боку, оперевшись на локоть. Раненные, не морщась, булькали 96-процентным спиртом прямо из горлышка фляги.

Уже на следующие сутки пассажиров на вертолетах по всему Афгану стали перевозить ночью. А днем полеты приказано было выполнять только на предельно малой высоте, недоступной для «Стингеров».

Уроки выживания

Рассказ Сашки подошел к концу, он поднес стакан с водкой ко рту:

— Ну, ладно, помянули наших… А ты-то сам кто будешь? Откуда? Куда путь держишь? Виктор коротко рассказал о себе и спросил:

— Ребята, а кто этот увесистый прапорщик с кучей орденов?

Офицеры, разом сплюнули и так же разом на перебой стали пояснять:

— Он в Афгане уже семь лет и хрен его отсюда выгонишь.

— Здесь у него золотая жила.

— Знаешь, сколько его Красная Звезда стоит?

— Ну? — на последний вопрос недоуменно откликнулся Виктор.

— Шестьсот чеков, — ответил Юра из офицерской компании. — Только знай, кому их сунуть. Я за свою Звезду пол живота отдал, а он — главный евнух пересылки… Ладно, еще наслушаешься о нем.

И как бы устыдившись собственной досады Юра резюмировал:

— Давай лучше выпьем, ибо красные глаза не желтеют, то бишь желтухи не будет.

— А кто этот Чека? — спросил Виктор.

— Солдатик один, — ответил Саша. — Отслужил на пересылке срочную, теперь водкой торгует при евнухе с орденами. У Чеки, кстати, тоже есть Красная Звезда и «За отвагу». Он сам из Самарканда. Да ты их, приграничных жителей Союза, только в таких местах и встретишь: на продскладах, на складах горючего, на пересылках. На боевые-то только ваньки да петьки из Вологды ходят. Еще, правда, хорошо ребята-грузины воюют.

— С ними надежно, не сдадут, — подтвердил сказанное товарищем третий сменщик, по имени Николай, и спросил у честной компании:

— По четвертой, что ли?

Виктор потянулся было за бутылкой, чтобы разлить водку по стаканам, но был ненавязчиво остановлен:

— Ты, Витек, пока посиди с нами, присмотрись, порасспроси, чего не понимаешь. Ответим на все вопросы. Тебе в гарнизон желательно прибыть максимально подготовленным. Когда у тебя вылет?

— Ночью, — ответил Виктор.

— Ну, и чудненько, — улыбнулся жемчугом ровных зубов Николай и наставительно продолжил:

— Это я тебя к тому попридержал, что разлив водки здесь особого мастерства требует. За каплю, пролитую на землю, можно и схлопотать. Уж слишком часто она, к сожалению, скоро будет тебе нужна, а провезти ее через ленточку, сам небось видел, как постыдно трудно. Брать ее здесь в дуканах опасно. Часто местные отраву подсовывают или колпачок-«сюрприз» бывает. Его в Пакистане делают. Отвернешь чуть-чуть, он так хлопнет, что в лучшем случае без пальцев останешься, а в худшем — еще и без глаз. Много нашего брата по неопытности пострадало. У меня-то это вторая ходка за ленточку, первая была в восемьдесят первом — восемьдесят третьем годах, — продолжал Николай.