Записки «афганца»

— Ага, — продолжает бывалый вояка, — нужная вещь. Основные детали его работы вы все знаете, а тонкости с ним таковы — при стрельбе из под-ствольника упирать в плечо надо не приклад, а пистолетную рукоятку автомата. Это особенно удобно при стрельбе лежа, тогда легко регулировать угол полета гранаты.

— А в перебежках как? — новички неугомонны в вопросах.

— При перебежках лучше передвигаться с упором приклада в плечо и небольшим наклоном ствола вверх. Не делай упор на уровне живота. Но по крайности можно упереть и в живот, если «духи» от вас не дальше пяти метров.

Все ненадолго замолкают. Каждому жить хочется все больше и больше.

Подходят еще несколько человек из тех, кто готовился к отъезду. Образуется нештатный перекур. В непринужденной болтовне, как завершение, обозначилось — «ну и на сегодня последнее»…

— Когда будете стрелять из автомата через реку, надо целиться выше. Нужен больший угол возвышения над точкой прицеливания от того, что поток холодного воздуха у воды и влажность снижают траекторию полета. Кстати, о горах. Там прозрачный воздух, поэтому, когда будете вести огонь через ущелье, можно легко ошибиться в расстоянии. Воздушная «линза» в ущелье ошибочно «приближает» цель.

Подошедшие и похохатывающие о чем-то своем мужики, разряжают контрольно-экзаменационную обстановку:

— Ты уже перекалил им головы своими байками, — перебивает ход напряженной беседы пилот Андрюха. — Не перестарайся с учебно-воспитательным процессом. А то с непривычки знаешь, что бывает? Можно и обоср…

Народ залпом хохочет.

— Лучше расскажи про новосибирских артистов, которые вместо четырех суток у нас проторчали полторы недели. А их девчонки вообще улетать не хотели.

Дежурный «педагог» с «Чайки» в ответ помалкивает.

— Ну что замолчал?! — подошедшие подначивают главного героя наклевывающегося сюжета. — А стыдлив-то как! Кто не знает, пай-мальчиком назовет.

Народ в курилке с нетерпением ждет новых откровений.

— Так и будешь молчать? Сами расскажем… С полгода назад к нам приехала группа по-моему самых что ни на есть народных артистов песен и плясок. — рассказчик явно наслаждался воспоминаниями, — На следующий день должны были выступить у нас и три дня на «Чайке». Но выступлений не было. Вечером по приезде после третьей заздравной началось братание. Пели и плясали во всех комнатах и коридорах, а одна солистка с криком «Сибирь воды не мутит» пыталась сигануть через пожарный бассейн. До берега не долетела. Сушилась с истерическим смехом в бушлате, бронежилете и сапогах на голую ногу. Ага… Ей конечно дали для согрева…

Лицо рассказчика демонстрирует крайнюю степень увлеченности собственной историей.

— Что может быть хуже пьяного мужика?

Слушатели терпеливо ждут ответа на явно риторический вопрос.

— Только пьяная баба! В четыре утра она уговорила одного такого же «физически устойчивого» здешнего аса слетать на вертолете в «разведку». Счастье, что возмущенная таким разгильдяйством и хамством труженица-восьмерка (в нашем просторечье «пчелка») гордо отказалась запускаться. Недолго покопавшись в пилотских тумблерах и рычагах, одна возлюбленная пара уснула с крепко зажатыми штурвалами в руках. Они, когда их выдернули из кабины, пытались убедить ревнителей порядка и нравственности, что надо срочно слетать на озеро и наглушить рыбы к утреннему пиву…

«Педагог» мрачно краснел, слушая в дико хохочущем кругу мужиков рассказ про собственные «приключения». Но конферанс не унимался:

— В итоге все планы и сроки пребывания труппы в части были совершенно сорваны. Ту самую даму вообще потеряли. Потом оказалось, что она тайком осталась у одного из присутствующих здесь командиров и пять раз насмерть влюбленная выходила за него замуж. Он отделался от нее только тогда, когда к нам с «Чайки» привез ее на «бэтээре» связанной. Из Кабула названивали и приказывали: если немедленно не вернете артистов в центр, всех виновников уволим и отправим в Союз. Оба гарнизона и «Скоба», и «Чайка» только радостно орали: виноваты все как один, но Кабулу не верим! Если «угроза» правдива, то немедленно вылетаем домой!

— Да ладно закатываться, — смущенный виновник общего веселья качал головой, урезонивая слушателей и рассказчика.

Мужики ладонями стирают со щек обильную слезу.

— Глупо, но есть что вспоминать. А уж новосибирцам и тем паче.

— А как с рукопашкой?.. — немного унявшись, спрашивают новенькие.

— Рукопашка?.. — местные замолкают в поисках наиболее убедительного ответа, даже темнеют лицами от напряжения. Дело — серьезнее некуда.