Читаем Записки алкоголика и другие рассказы полностью

В общем, отпустили они нас. Доволок-таки я Юрку до дому, до хаты, не отдал супостатам на поругание. Жаль только, он в невменяемом состоянии был, не сумел оценить красоту момента… Я наутро ему рассказал, как ментов объегорил – он посмеялся, конечно, похвалил за находчивость, но сам так ничего и не вспомнил. А жаль: такой уникальный прецедент – и остался без свидетеля!


Как-то просыпаюсь в "обезьяннике", с дикого похмелья. Что вчера было, как сюда попал – ни хрена не помню. Сижу на нарах, мучительно пытаюсь прийти в себя. Слышу голос сзади:


– Вот кому сейчас хуже всех! Да, Николай Николаич?!


В недоумении оборачиваюсь. Ни вопрошающий, ни кто-либо из присутствующих мне не знаком, это точно. Спрашивающий понимающе ухмыляется:


– Вообще не помнишь, как вчера сюда попал?


– Нет…


– Жаль! Задал ты тут концерт вчера, ох и задал! – всеобщий весёлый смех.


В общем, картина вырисовывалась следующая. Привели меня менты накануне вечером, еле тёплого, стали оформлять протокол. Тут и пошла веселуха:


– Фамилия-имя-отчество?


– Николай Николаич…


– Фамилия?!


– …


– Год-место-рождения?


– Николай Николаич…


– Родился где, Николай Николаич?!


– …


– Где проживаешь?


– Николай Николаич…


– Тебя заклинило, что ли?! Живёшь где, спрашиваю?!


– …


– Место работы?


– Никол…


– Да ты затрахал уже, Николай Николаич!!! Мы уже все тут наизусть знаем, что ты – Николай Николаич!!! Работаешь где?!


– На мебельной фабрике…


– Кем?


– Николай Николаич…


В общем, цирк, да и только…


2016 г.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза