Записки 'Бандитского адвоката'

- Наше отделение обслуживает "Матросскую тишину", она на нашей территории. Так вот, я хотел спросить, ведь в принципе те двое совершенно не виноваты. Руководил ими человек, осужденный за грабеж на длительный срок. Он их заставил. Как мне сделать так, чтобы вывести их из дела?

А что, если этим рецидивистом был Солоник? Я настороженно спросил у следователя:

- А что это за человек? Случайно, не из девятого корпуса?

- Да нет, он сидел в общем корпусе.

Я с облегчением вздохнул.

Когда я приехал к Солонику, он был в нормальном состоянии, по-прежнему шутил, улыбался. Я спросил, как прошли праздники. Он сказал, что смотрел телевизор, ходил на прогулки. Я поделился новостью, услышанной в 14-м отделении.

- Да, мы слышали о побеге. У нас же свой "телеграф" и "телефон", сказал Солоник. - Но из девятого корпуса никто не убежит. Это же тюрьма в тюрьме.

- Да, конечно, - сказал я, кивая.

Действительно, СИЗО-1 имел очень серьезную охрану, и побег был практически немыслим.

- Всем это хорошо известно, - сказал Солоник.

ЧП В "МАТРОССКОЙ ТИШИНЕ"

В двадцатых числах мая у знакомого адвоката намечалась стажировка за границей, и он пытался некоторые дела распределить между коллегами. Позвонил он и мне и попросил взять одно дело.

Его клиент, Леня С., находился в Лефортове и проходил по делу о контрабанде наркотиков вместе с вором в законе Марком Мильготиным - одно это, помимо всего прочего, свидетельствовало о том, что Леня С. был видной фигурой и пользовался серьезным авторитетом в криминальных кругах.

Лене С. было лет тридцать пять, он отличался интеллигентной внешностью и разносторонним умом. Вскоре после нашего знакомства Леня С. стал просить перевести его из Лефортова в "Матросскую тишину". Меня всегда поражало желание моих узников из следственного изолятора Лефортово перейти в "Матросскую тишину" или в Бутырку.

Лефортовский изолятор в недалеком прошлом, как и тюрьма КГБ, был намного выше по качеству содержания подследственных, чем другие московские изоляторы, находящиеся на балансе МВД. Питание было гораздо качественнее, камеры рассчитаны на два - четыре человека. Тем не менее Леня С. не первый и не последний, кто стремился покинуть Лефортово. Скорее всего, это можно было объяснить жестким режимом, не дающим возможности общаться между камерами, а может, были и другие причины.

Следствие в отношении Лени С. закончилось, и в ожидании суда следственные органы, а вел дело Следственный комитет МВД России, не возражали против перевода Лени С. из Лефортова в "Матросскую тишину". Процедура оформления длилась около двух недель, и, по заверениям следственных органов, перевод должен был состояться в начале июня.

Я решил позволить себе небольшой отпуск и вместе с семьей выехал на неделю за границу. Время пролетело очень быстро, через неделю я вернулся в Москву. Было очень трудно входить в колею насыщенных суетливых рабочих будней.

5 июня 1995 года, как обычно, я подъехал к "Матросской тишине". Поставив машину недалеко от следственного изолятора, я вышел и стал искать среди собравшихся людей Ирину, жену Лени С. Наконец мы заметили друг друга.

Отчасти я был рад переводу Лени С. в "Матросскую тишину", потому что таким образом основные мои клиенты оказались в двух тюрьмах - "Матросская тишина" и Бутырка и не надо было ехать в Лефортово.

Я внимательно слушал Ирину и запоминал, что мне нужно передать ее мужу, потом взял несколько пачек сигарет, зажигалку - традиционный подарок своим клиентам. Предъявив удостоверение, я вошел в здание, где меня тоже ждал "подарок" - сенсация, подготовленная Солоником.

На втором этаже я неторопливо заполнил два листка вызова. Первый - на Солоника, подчеркнув слова "9-й корпус, камера 938", а второй - на Леню С. Дежурная по картотеке удивленно взглянула на меня и на листки вызова, и тут же ко мне подошли двое, назвали по имени-отчеству и попросили пройти с ними - надо побеседовать.

Мы остановились у двери кабинета, на табличке которого значилась фамилия его хозяина - заместителя начальника следственного изолятора по режиму. Я сразу понял: что-то случилось.

В кабинете сидело четыре человека. Я поздоровался. Вид у заместителя начальника, майора, был очень невеселый. Рядом с ним сидел какой-то капитан, а чуть подальше - еще двое в штатском.

Молчание нарушили те двое, что доставили меня:

- Вот его адвокат, - и назвали меня по фамилии.

Мне предложили сесть за стол.

- Когда в последний раз вы видели Солоника?

С этого вопроса они начали беседу. Вопрос показался мне очень странным и неуместным: зачем меня об этом спрашивать, если все визиты любого адвоката записываются в журнал; если у них установлены видеокамеры, прослушивающие приборы...

- В последний раз я видел его, по-моему, в пятницу, - ответил я, - а потом не был у него неделю, потому что уезжал отдыхать.

- А вы не заметили ничего подозрительного? Например, странное поведение Солоника или чтото, скажем, не характерное для него в последнее время?

- А что значит в последнее время?

- Ну, что он говорил вам накануне?

- Накануне чего?