Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами

На издания для книжных клубов часто не обращают особого внимания, а в истории чтения к их членам часто относятся свысока, видя в чтении «по указке» что-то буржуазное и совсем неинтересное . Часто книжные клубы считают этаким распределителем книг для тех, кто ничего в них не смыслит; есть якобы ощущение, что читатель скорее потребляет книгу, а не сживается с ней. Неоднозначное отношение американского прозаика Джонатана Франзена к появлению в современном эквиваленте книжного клуба, «Шоу Опры Уинфри», можно считать примером такого отношения. В 2001 году он ушел прямо с передачи, и ведущая объяснила этот поступок тем, что «ему, похоже, было неловко оказаться в списке, составленном участниками книжного клуба». Франзен воспротивился, возможно, еще и потому, что не желал, чтобы телевизионное шоу определяло, имеют ли книги право на издание, и ставило на них знак «одобрено», подобный клейму: «Я воспринимаю их своими книгами, своими созданиями, и не желал видеть на них логотипа корпоративной собственности». Книги, выбранные Опрой, маркировались стикером с буквой «О», который обеспечивал продажи, исчислявшиеся десятками тысяч.

По определению Американской ассоциации продавцов антикварных книг, издание для книжных клубов - это обычно «недорогой репринт с бумагой и переплетом низкого качества, распространяемый по подписке среди членов книжных клубов; как правило, не представляет интереса для коллекционеров и имеет низкую цену». Формат, так сказать, с точностью до наоборот соответствует физическим свойствам и канонам более желанной и качественной «классики». Но книжные клубы могущественнее, чем кажется на первый взгляд, очень сильно влияя на продажи и доступность книг. Книга Карсон особенно соответствовала критериям «Книги месяца», потому что «популяризировала знания, добытые профессионалами», как выразилась Дженис Рэдуэй в своем благожелательном разборе «клуба, который пользуется изощренными техниками маркетинга для продажи не только книг, но и самой идеи хорошего вкуса».

Тем не менее клуб не без опасений решился познакомить своих читателей с «Безмолвной весной». Стандартная процедура выбора с помощью редакционного обзора, который осуществлял отборочный комитет, закончилась очень и очень положительным отзывом. «Безмолвная весна» оказалась «самой революционной книгой со времен «Хижины дяди Тома». Несмотря на такую высокую оценку, а может быть, и из-за нее, президент клуба решился на то, что делал нечасто: попробовал убедить своих читателей не отказываться от книги, выбранной в октябре, объясняя им словами времен холодной войны, к которым, кстати сказать, нередко прибегала и сама Карсон, что тема книги так же важна и смертоносна, как «всемирная ядерная война». Другие «книги месяца» в 1962 году создают совершенно иной контекст для «Безмолвной весны» и ее публики: комитет отобрал произведения Стейнбека, Фолкнера и Мэри Рено и включил их в список, куда входили и бестселлер того года - «Корабль дураков» Кэтрин Энн Портер, и авторитетный научный анализ глобальной экономики Барбары Уорд «Богатые нации и бедные нации» (The Rich Nations and the Poor Nations). Анализы распределения книг в клубе, как правило, учитывают презираемую в культурной демографии группу людей среднего ума и даже если в этот термин стараются вложить новое значение, то все же не отходят слишком далеко от его снисходительных коннотаций. Но для «Безмолвной весны» публикация в серии для книжного клуба стала триумфом. Обращаясь прямо к широкой читательской аудитории, «Книга месяца» в простом темно-зеленом переплете с белым тиснением стала ярким символом важнейшего для Карсон выхода в литературный мейнстрим. Своей книгой она пробудила сопротивление общественности господству военно-химической машины: издание для книжного клуба более, чем какое-то другое, олицетворяет собой широкую читательскую аудиторию в книжной форме.