Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами

Социологи, говоря о предметах, которые перемещаются вместе с мигрантами, называют их «диаспорическими объектами» - то есть вещами, отделенными от места своего происхождения и приобретающими новые значения в новых контекстах: можно назвать их знакомыми незнакомцами. Так, в одном недавнем исследовании изучается значение куклы-матрешки в домашнем хозяйстве эмигрантов из России. Книги особенно хорошо подходят для таких дискуссий, потому что они расходятся по всему свету с мест происхождения вместе со своими владельцами. Портативность работает на их технологический и культурный успех. Среди снимков из недавнего фотопроекта Верховного комиссариата ООН по делам беженцев, сделанных Брайаном Соколом, есть и портрет Иман, сирийки из Алеппо, которая сейчас живет в турецком лагере беженцев: она сидит со своими двумя детьми, держа в правой руке большой Коран, который взяла с собой для защиты. Так называемая «Кенникотская Библия», рукописный фолиант, изготовленный в XV веке в Галиции писцом Мозесом ибн Забарой в 5236 году по иудейскому летоисчислению, напоминает, что в 1494 году правители Испании Фердинанд и Изабелла изгнали евреев из своей страны. Вместе с иллюстратором, выполнившим многочисленные антропо- и зооморфные изображения и подписавшимся «Иосиф ибн Хаим», сефард Забара, обладатель хорошего почерка, и умело положенные тени сотворили настоящий шедевр. Семейство Исаака ди Брага, покровителя Забары, было выслано сначала в Португалию, а потом в Северную Африку и Гибралтар. Библия все это время была у них, и ее странствие документирует опыт рассеяния (диаспоры).

Бросается в глаза, что Библии, пусть маленькие и не столь изукрашенные, сопровождают мигрантов и сегодня. В 2019 году Том Кифер, работавший в пропускном пункте на границе США и Мексики в штате Аризона, сделал серию трогательных снимков вещей, конфискованных у иммигрантов и потом выброшенных чиновниками погранслужбы. Сила этих кадров, выставленных под ироническим названием «El Sueno Americano» («Американская мечта»), в том, что дешевые, самые обычные, но все же личные вещи выражают собой и жизнь своих обладателей, и исключительное бездушие, с которым их, как ненужный мусор, выбрасывают на свалку. Среди «портретов» зубных щеток и детских игрушек есть и изображение шести синих книжиц маленького формата, рядком выложенных на носовом платке с орнаментом «пейсли». Все это издания Нового Завета на испанском языке. Эти издания Псалтири и Книги притчей Соломоновых распространяются Ассоциацией евангельских христиан «Гедеон», которая работает в Нашвилле, столице штата Теннесси, и бесплатно поставляет свою продукцию в номера гостиниц. На первый взгляд симметричное расположение фотографий, использованное Кифером, всего лишь сообщает, что перед нами несколько экземпляров промышленно произведенной книги для массового потребления: по данным сайта Ассоциации, за прошлый век она распространила больше двух миллиардов экземпляров Нового Завета, переведенного на множество языков. Но, если всмотреться, эти томики дают трогательное представление об общественной и эмоциональной жизни своих неизвестных владельцев. Они - их полномочные представители. Страницы одной синей Библии аккуратно помечены множеством клейких закладок; в другую, похоже, заложены фотографии или какие-нибудь памятные мелочи, и она крепко стянута эластичными резинками; у третьей выгорела на солнце обложка; четвертая изогнулась, повторяя контуры тела, потому что ее носили в кармане. Даже самая массовая на рынке книга во время пользования ею приобретает индивидуальную форму и характер; даже эти иммигрантские Библии на испанском языке хоть и идентичны, но все же уникальны. Эта неповторимость делает их особыми объектами и отличает от похожих друг на друга расчесок, тюбиков зубной пасты и кусков мыла с других фотографий Кифера.

Так же как и у людей-мигрантов, возможность возвращения книг домой вызывает сильные эмоции. В 1982 году один мексиканский журналист забрал из Национальной библиотеки в Париже древний восемнадцатистраничный ацтекский кодекс и в качестве акта реституции в рамках партизанской войны передал его в Антропологический музей Мехико. Более дипломатично подобный вопрос разрешила Исландия, когда, получив независимость от Дании, она сразу же начала переговоры с последней о возврате рукописей, еще в XVII веке вывезенных в Копенгагенский университет. По мнению Исландии, после разрыва унии с Данией в 1944 году у последней возникло серьезное моральное обязательство вернуть рукописи. Контраргументы, выдвинутые политическими и культурными кругами Дании, знакомы по другим спорам о реституции культурной собственности: оппоненты утверждали, что рукописи составляют скорее наследие всей Скандинавии, а не одного только государства-нации Исландии, и, кроме того, в стране нет возможностей для хранения, консервации и изучения этих сокровищ.