Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами

По данным исследовательского центра Пью, более половины населения Земли относит себя к одной из трех религий книги: неуважение к их книгам - это язычество. История религиозной нетерпимости изобилует символическими актами уничтожения священных текстов других религий, от сожжения Торы римским императором Адрианом до искоренения в XIII веке текстуальной традиции катаров, в которой католики видели ересь, и провокационных акций флоридского пастора Терри Джонса, который в Америке XXI века призывает устроить день сожжения Корана. То, что самые первые наши книги были религиозными, до сих пор определяет наше отношение к книге как таковой. В смысле этимологии все наши книги - это Библии (у слов βιβιλov, то есть «книга», и «Библия» общий корень), и они несут в себе этот смысл. Даже нерелигиозные книги отмечены инстинктивным уважением к книге как к объекту и подсознательным запретом на их истребление. Многие очень возражают против надписей в книгах, вырывания страниц, любого причиняемого им вреда, видя в нем десакрализацию сакрального объекта. Даже ничем не примечательные книги обладают аурой, витальностью, всегда превышающей их фактическое содержание. Уничтожение книг вызывает сильные эмоции по многим причинам, и не в последнюю очередь, как мы увидим в следующей главе, потому, что мы видим в нем нападение на священный - и даже одушевленный - предмет, который живет своей жизнью и заслуживает уважения.

8 10 мая 1933 года: сожжение книг

Закон Годвина содержит в себе шутливое, но полезное наблюдение: чем дольше идет спор в прямом эфире или онлайн, тем больше - и в геометрической прогрессии - становится вероятность сравнения оппонента с Гитлером или нацистами. Однако не лишне будет оговориться: действие закона приостанавливается, когда речь заходит о сожжении книг. Костры, разведенные нацистами 10 мая 1933 года, в популярной культуре давно стали устоявшимся образом, а также высшей (или низшей) точкой библиоцида. И это несмотря на, а может, из-за того известного факта, что сожжение книг по идеологическим причинам - явление почти такое же старое, как сами книги. В конце XVIII века британский литератор еврейского происхождения Исаак Дизраэли, отец будущего премьер-министра Бенджамина Дизраэли, отметил не без яда: «Римляне сожгли книги евреев, христиан и великих философов; евреи сожгли книги христиан и язычников; а христиане сожгли книги язычников и евреев».

Сожжение книг может служить множеству целей, от уничтожения отходов или уничтожения книг самими их авторами до публичности или ритуалов, подтверждающих специфическую идентичность или ценности сообщества. Его можно сделать публичным зрелищем для посрамления авторов и их последователей или частным, для очистки личной совести. Сэмюэл Пипс провел раннее утро субботы, 9 февраля 1668 года, - в своем дневнике он назвал его «День Господень» - «у себя в комнате: занимался делами, а также почитывал “Школу дев” - книжонка весьма непристойная, однако и здравомыслящему человеку не мешает изредка читать подобное, дабы лишний раз убедиться в человеческой подлости». Этот порнографический французский памфлет неоднократно пыталась запретить цензура, лишь создавая ему сомнительную популярность и увеличивая продажи. Немногие сохранившиеся экземпляры несут на себе красноречивые знаки запрещенной литературы: ложные выходные данные, неверно указанные места публикации, вымышленные имена издателей, пиратские копии или подражания, темную генеалогию издания. «Школа дев» (L’Escole des Filles) стала обозначением распутства в комедии времен Реставрации и прожила длинную, очень пеструю жизнь в различных печатных форматах весь XVIII век и далее, вплоть до нынешней популярной электронной книги на «Амазоне».