Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами

Существовали и другие ограничительные методы. Арчибалд Маклиш, выступая в мае 1942 года по случаю очередной годовщины сожжения книг, задался вопросом, относятся ли американцы к книге так же серьезно, как нацисты. Он предположил, что книги стали дешевле благодаря маркетингу и ценовой политике, а также тому, что их стали продавать не только в книжных магазинах, но и в других местах, - и это прозвучало хвалебной речью элитному кругу чтения и меньшим тиражам. Многим трудно было смириться с мыслью, что книги, в сущности, - это почти одна только целлюлоза. Указывая коллегам-библиотекарям на масштаб книгопотерь в разбомбленной Европе и нехватку бумаги в воевавшей Англии, Верна Бейлз, работавшая в библиотеке Принстонского университета, вскользь заметила, что в недавнем (апрель 1941 года) новостном киножурнале был репортаж о том, как «почтовики или таможенники в Сан-Франциско сожгли несколько тонн “подрывной” литературы». Бейлз не слишком волновалась из-за цензуры, а возможно, и понимала ее неэффективность; куда больше ее заботило нерачительное обращение с ценным ресурсом, потому что бумагу она называла «оружием войны». В Британии листовка, выпущенная Национальным книжным советом, приглашала граждан отдавать ненужные им книги на переработку, отмечая при этом, что «любителям книг трудно представить их себе простой покрытой буквами бумагой в твердой обложке».

Итак, запрет на книги не был чем-то уж вовсе немыслимым в Америке, хотя, конечно, по масштабу не шел ни в какое сравнение с нападками на владение, продажу и распространение книг, ставшими привычными в нацистской Германии. С точки зрения риторики американцам было просто (особенно задним числом) осуждать нацистские книжные костры. Гораздо труднее было решить, что делать с теми книгами, которые были настоящими глашатаями нацистской идеологии. На плакате, выпускавшемся в 1942-1943 годах Комитетом военно-промышленного производства, призыв «Поспеши сделать этот год последним для Гитлера!» сопровождался рисунком горящей спички, поднесенной к тому «Майн кампф»: на службу привлекли иконографию жесткой цензуры, явления, противного самому духу американских ценностей. Создатели плаката как будто предвидели будущие трудности с регулированием. Судьба настольной книги нацизма и плана беспримерного геноцида стала испытанием для идеалов свободы печати в годы Второй мировой войны и позднее. Послевоенная ее история - наглядный пример того, как материальная книга приобретает огромное идеологическое и культурное влияние.

Нацизм возвел книгу в культ. Как и в других тоталитарных режимах XX века, например Сталина или Мао, серьезный печатный манифест был сделан символическим центром нового государства. Гитлер написал свой автобиографический антисемитский опус в начале 1920-х годов в Мюнхене, сидя в заключении, и посвятил его членам нацистской партии, павшим жертвами неудавшегося ноябрьского заговора 1923 года. В 1925 и 1926 годах этот труд вышел в двух томах с подзаголовком «Расплата», в жестком переплете, в красных суперобложках, шрифтом в стиле ар-деко и свастикой на корешке. Одолеть их не хватит никаких человеческих сил, так что продажи шли еле-еле. Только после прихода Гитлера к власти из «Майн кампф» сделали однотомный бестселлер. В 1930-х годах она повсеместно продавалась в трех разных оформлениях, причем каждое из них предназначалось для разного круга читателей.

Самым известным и узнаваемым был вариант издательства Eher Verlag - с большим портретом хмурого Гитлера на суперобложке, с красным корешком и красным же флагом, на полотнище которого было написано название. Эта масс-маркетная версия служила библиографическим эквивалентом больших ежегодных Нюрнбергских съездов, проходивших в красно-черном оформлении залов с многочисленными свастиками, что должно было подчеркивать растущую уверенность партии в своих силах. Второе издание, в составном кожаном переплете с названием, напечатанным золотыми готическими буквами, с изображением желудя и дубовых листьев на бледной крышке переплета, было заключено в картонный футляр и напоминало молитвенник. В нем был бланк, куда местные чиновники вписывали имена новобрачных и дату заключения брака, с пожеланиями счастливой семейной жизни от имени рейха. Тысячами эти книги бесплатно, за государственный счет раздавали парам, вступавшим в брак. Третий популярный вариант, «походный», предназначался для солдат, находившихся на фронте, - он был меньше и напечатан на более тонкой бумаге.