Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами

Споры возникали и вокруг немецкого издания, выпущенного после истечения срока авторского права. Консервативное лейпцигское издательство Der Schelm в 2016 году отпечатало дешевый однотомник в твердом переплете. На рынке он продвигался как «репринтное издание без изменений», не имел никаких обрамляющих комментариев, на глянцевой ламинированной обложке был воспроизведен портрет Гитлера и красный фон популярных в 1930-х годах изданий, только шрифт был латинским, а не готическим. Официальный сайт Der Schelm трубит о правах на свободу личности, при этом дистанцируясь от «всех клеветнических, подстрекательских, оскорбительных для человеческого достоинства выпадов, в особенности дискредитирующей иудаизм критики». Так балансировать очень нелегко. В марте 2020 года Amazon запретил продажи «Майн кампф» на своей платформе, наряду с другой правой и антисемитской литературой, но потом отозвал запрет, чем неумышленно, но неизбежно поднял статус книги, продажи которой увеличились до нескольких тысяч экземпляров. Одной из самых перспективных территорий распространения «Майн кампф» стала современная Индия; крайне правые индийские националисты видят в ней отзвук своих фантазий о сильном, патриотически настроенном вожде.

Ясные правила военного времени, ограничившие свободу прессы, самое зримое проявление американской идеологии, всегда были тактической хитростью, полностью противоположной нетерпимости нацистской Германии, выразившейся в сожжении книг. Нынешнее место «Майн кампф» в книжных магазинах всего мира подпитывает разговоры о несогласии, ненависти и расхождении между физической книгой как таковой и способах обращения с ней. Готовясь к работе над своей книгой, я прочла множество запрещенной литературы. Но когда я спрашивала в библиотеке «Майн кампф» или брала ее с полки, то всегда ощущала жуткую тень, которую она отбрасывает. Мне хотелось объяснить библиотекарям, что я вовсе не сочувствую тому, что написано в этой книге; я думала, что какие-нибудь их коллеги наверняка не захотят помочь ей совершить путь из хранилища на мой стол. Мне, как ученику чародея, взявшему в руки книгу заклинаний, казалось, что я не смогу удержать ее, что она сумеет выскользнуть и отравить своей злобой весь мир. Я говорила себе, что это всего лишь книга, но «Портативная магия» движется дальше, и мне все меньше кажется, что книга - это всего лишь книга.

12 Книги-талисманы

Вместе с живописью Беллини, скульптурами Кановы и подсвечниками старинного муранского стекла венецианский музей Коррер хранит один любопытный экспонат, некогда принадлежавший Франческо Морозини, дожу XVII века, адмиралу и большому любителю кошек. Он выглядит как самый обычный латинский молитвенник в кожаном переплете, с выделенными красными чернилами фразами. Но эта внешность обманчива. Вторая половина книги - это ящик, в который вмещается небольшой пистолет; когда книга закрыта, шелковая закладка служит спусковым крючком, так что из пистолета можно выстрелить.

Книга-пистолет Морозини противоречит общеизвестному представлению о книге, останавливающей пулю. Этот знакомый всем образ, известный по крайней мере со времени американской Гражданской войны, олицетворяет давнее убеждение, что книги могут исцелять и защищать, подобно талисманам. Американский книготорговец Абрахам Розенбах вспоминал, что ему предлагали столько пробитых пулями Библий и несколько раз он видел во сне целые армии наступавших на него солдат «и у каждого в нагрудном кармане, для защиты лежит Святое Писание». Но Розенбах шутит: понятно, в таком количестве чудесных книг просто не существует в природе. И речь не только о Библии. В Библиотеке Конгресса США хранится экземпляр романа Киплинга «Ким», «всего двадцать страниц которого» спасли жизнь французскому легионеру в битве при Вердене в Первую мировую войну. Желтая французская книга в бумажной обложке, сброшюрованная, с красным шрифтом, вряд ли могла бы остановить пулю, прошедшую через ее верхнее левое поле, как раз над строчкой «Произведения зарубежных авторов» (Collection D’Auteurs Etrangers). Современная греческая художница Кристина Митренце создала инсталляцию «Раненые книги» - ее работа была непосредственным откликом на взрыв заминированного автомобиля у культурного центра в Багдаде, где работал еще и крупный книжный магазин; все книги в бумажных обложках «прострелены из Винчестера калибра 4,8, по условиям лицензии»: у всех раненых книг входные отверстия аккуратные, круглые, а выходные - рваные, обожженные.