Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами

Эти книги поднимают множество вопросов. Книги в коже Мэри Линч, впервые опубликованные в XVII-XVIII веках, не включены в каталог Стоктона-Хоу: если они находились в хронологических рамках его списка, нашлось бы им место среди всех прочих томов? Зачем он срезал с нее часть кожи и хранил ее двадцать лет после смерти (кстати, где?), а потом переплел в нее эти медицинские книги из своего собрания? Как соотносятся женская кожа и специфическая тематика этих книг? Очень редко, но в женскую кожу переплетали книги о девственности и о душе. Как указывает библиотекарь Меган Розенблум, специально исследовавшая антроподермические книги, большинство из них связаны с врачами, как будто человеческая кожа для них -профессиональный трофей. Почему Стоктон-Хоу не приводит полного имени Мэри в своей записи? Защищает ли он ее, самого себя, переплетенные книги или просто она, как человек, ничего для него не значит и что может все это сказать о приемлемости такого рода явлений: от хранения трупной ткани до переплетения книг в человеческую кожу в Филадельфии XIX века? И наконец, можно ли вообще считать такое поведение приемлемым для уважаемого доктора-собирателя?

Есть и еще один непростой аспект истории этих антроподермических переплетов, который заслуживает пристального внимания. Люди, чья кожа предназначалась для книг, происходят из самых бедных и обездоленных слоев: нищих, уголовников, обитателей сумасшедших домов. В этом контексте неудивительно, что и черная кожа тоже шла в дело. На форзаце биографии Авраама Линкольна «Неизвестный Линкольн», написанной Дейлом Карнеги в 1932 году и теперь хранящейся в библиотеке Университета Темпл, написано, что небольшой кусок кожи на ее корешке «взят с голени негра в больнице города Балтимора и выдублен в компании Jewell Belting». И опять: сдвиг от расчеловечивающей кражи до скрытой рекламы более чем некомфортен, и год публикации книги - 1932-й, самая поздняя дата переплетенной таким образом книги - волнует тем, что он не так уж далек от нас. А то, что имя Линкольна прочно ассоциировалось с освобождением черных рабов (хотя его отношение к освобождению было неоднозначным и по-военному прагматичным), делает специфичность этого выбора до тошноты противным. Библиотека Wellcome Library при одноименном музее сухо замечает в каталожной записи об одной из книг: «Записная книжка, возможно переплетенная в человеческую кожу». На этикетке написано: «Обложка настоящей книги изготовлена из дубленой кожи негра, казнь которого послужила причиной Войны за независимость. Ок. 17701850 гг.» (судя по всему, имеется в виду Криспус Аттокс, американец индейско-африканского происхождения, убитый британскими солдатами во время Бостонской бойни 1770 года, который часто считается первой жертвой американской революции).

Ни Wellcome, ни книга о Линкольне из Университета Темпл не проверялись современными методами ДНК, которые с недавних пор используются для книг, считающихся антроподермическими. Но два экземпляра произведений одного и того же автора, которые точно переплетены в кожу человека, усиливают звучание историй о «негре» и черном человеке из Балтимора: речь идет о стихотворениях поэтессы-рабыни Филлис Уитли. Эти тома буквально воплощают горячие, с нотками расизма, споры о ее творчестве, которые не утихают с 1770-х годов.

Уитли была «чудо-ребенком» от литературы и вместе с шестью миллионами своих соплеменников в тот век работорговли еще в детстве попала из Африки в Америку. Ее продали в Бостон, штат Массачусетс, в 1761 году. Уитли стала первым автором африканского происхождения, опубликовавшим книгу на английском языке, и первой темнокожей знаменитостью на американском берегу Атлантики. Ее сборник «Стихотворения о различных предметах, религиозных и моральных» (Poems on Various Subjects, Religious and Moral), с указанием на обложке, что книга написана «негритянкой Филлис Уитли, служащей у мистера Джона Уитли в Бостоне, Новая Англия», вышел в Лондоне в 1773 году. Имя его создательницы отражает ее рабское положение: фамилию она получила по фамилии своего нового хозяина, а имя он дал ей по названию корабля, который доставил Филлис из Африки в Массачусетс. Все следы ее африканской идентичности совершенно стерлись. По позднейшим воспоминаниям (которые задним числом всячески стараются приглушить деловой характер позорной торговли людьми), Сюзанна Уитли «желала приобрести молодую негритянку», чтобы сделать из нее «хорошую домашнюю прислугу»; из всех она выбрала именно Филлис за «тихий и скромный облик маленькой дикарки и интересные черты ее лица». Биограф поэтессы Винсент Карретта предполагает, что чета Уитли, сознательно или нет, искала замену своей дочери Саре, умершей в том же году и примерно в том же возрасте.