Записки бойца Армии теней

И вот произошло то, что сблизило нас совсем уж неразрывными узами. В самом начале апреля я от начальника цеха, ставшим после моей проверки в гестапо значительно мягче, получил наряд-задание на обработку... тех самых трубок из титана. Целых 150 штук! А это - для оснащения 75-и подводных лодок! Наладчик занялся своим делом, а я с нетерпением ждал момента, чтобы взглянуть на "аккорд-цетель" и узнать, как они пронормированы. Теперь как первую, так и вторую контрольные детали обрабатывал я сам, но под его наблюдением. В ОТК проверили, поставили на них пуансоном клеймо и, получив таким образом "добро", я приступил к серийной обработке. На сколько же я сплутовал и надул "шпиона"? Когда наладчик ушел, я глянул на время: восемнадцать минут! А затрачиваю на нее всего тринадцать! А если подавать с большей скоростью, то... Полный успех, для рабочих - поистине "золотой наряд"! А Макс заволновался: - Нельзя! Нельзя упускать такой шанс! Необходимо уничтожить все детали! Я был согласен: задержать выпуск или ремонт стольких подлодок необходимо! Но до конца моего контракта оставалось еще два месяца. Он же сам призывал делать большие диверсии лишь "на прощанье". А как же теперь? Ведь я буду разоблачен задолго до моего отъезда во Францию. Значит, буду арестован, следствие, допросы с пристрастием: с кем дружил, с кем общался? И потом ниточка потянется... Что же делать? - Работай... с браком! Что-нибудь придумаем. - ответил Макс.

На следующий день Макс явился особенно сосредоточенным. Лицо его было серым от усталости. Правда, он и раньше выглядел невыспавшимся, глаза его часто были воспалены, слезились, - сказывалось постоянное нервное напряжение. Да это и понятно: ходить по лезвию бритвы - занятие не из веселых. Однако, он никогда не терял бодрости, разговор вел в шутливых тонах, всегда приветливо здоровался, был подчеркнуто жизнерадостным. Возможно, именно таким и должен быть подпольщик? Я понимал, чего это ему стоило, и уважение к нему росло. - Трубки эти и те, что ты обработал ранее по "лон-цетелю", как я узнал, отправят заказчику в одной партии. Следовательно, это примерно для ста подлодок. Это - шанс: на нашем заводе твоя операция над ними - последняя. Кроме того, есть еще несколько сугубо важных деталей, которые нельзя отсюда отправлять. Придется предпринять что-то экстренное и эффективное... Он подчеркнул, что со мной и моим напарником (откуда только он о нем узнал?) вопрос поэтому решится на днях. - Тем более, что вы свою роль выполнили! - добавил он.

Мне повезло: почти две трети работы над трубками пришлось на ночные смены. Начальник цеха, этот вездесущий цербер, ночью почти никогда не удостаивал нас своим визитом и не маячил над душой. Наладчики и мастера тоже предпочитали отдыхать. С самого начала работы я безбоязненно переналаживал на станке режим резания, увеличивал обороты, рукой ускорял скорость подачи. Охлаждающая эмульсия под фрезой кипела, и фреза и металл чуть ли не раскалялись. Я задыхался от испарений, от газа, но работал. Нет, я нисколько не перегружался: на обработку детали у меня шло всего семь минут, и я имел время и возможность чаще отлучаться, отдыхать, дышать свежим воздухом. Но ни в коем случае нельзя было показать, что я чуть ли не в три раза превышаю норму. Поэтому к восьми утра в ящике обработанных деталей лежало чуть больше, чем должно было быть по норме. Оставалось еще трубок двадцать пять, -почти на одну ночь,- когда я, вернувшись утром с работы, получил странную телеграмму из Парижа. От кого бы это? Проверил адрес: да, мне. Вначале я не понял смысла: "Жорж, твоя мама неудачно упала, проломила голову. Состояние критическое, предвидится трепанация черепа. Немедленно приезжай.". И... меня осенило! Я тут же побежал в дирекцию. Не знаю, хороший ли я актер, но на этот раз я проявил действительно артистические дарования: слезы текли градом, всхлипы. Я нарочно вызвал в памяти мою маму, прощание с ней в горящем Белграде, ее отказ выехать со мной, ее последние объятия, поцелуи и... как она меня перекрестила. Я судорожно совал телеграмму под нос начальству и, всхлипывая, просил дать мне немедленный отпуск. Да, - ответили мне, - отпуск мне дадут. Но просят закончить заказ,- так смогут включить его в расчетный листок: - Деньги же тебе пригодятся! Все равно расчет проведут только за день, ты на работу потеряешь лишь ночь, а на следующий день получишь расчет и выедешь. Полный порядок! Срочно надо предупредить Мишеля!

Сажусь на трамвай, еду к нему в Темпельгоф. Подходя к воротам аэродрома, сталкиваюсь с ним. Глаза у него покрасневшие... - Мисси, а я к тебе!.. - начал было я. - Да подожди ты, Сасси. Это я к тебе! - Да нет же! Я получил телеграмму, уезжаю. - Я тоже! Значит, едем вместе! Ур-р-ра! В те времена гитлеровцы не были лишены гуманности: Мишелю даже предложили место в самолете до Парижа, бесплатно! Он отказался, сославшись, что не переносит полетов...