Записки бродячего врача

Хоронить на этом кладбище начали в конце 30-x годов прошлого века, хотя православная община существовала там уже с 1890-х. Церковь – храм Рождества Пресвятой Богородицы – была построена в сороковых годах и реконструирована в шестидесятых.

Там лежат белоэмигранты, в большинстве своем казаки, их дети и уже, наверно, и внуки. До 2005 года покоился там и прах генерала А. И. Деникина, перенесенный по решению белоказачьей общины США на это православное кладбище в Нью-Джерси с кладбища Детройта. В 2005-м с согласия дочери И. А. Деникина его прах был перевезен Россию и захоронен на кладбище Донского монастыря.

В глубине кладбища стоит монумент казакам, а между ним и церковью – памятник солдату, погибшему при высадке американского корпуса в Нормандии в 1944 году – по-видимому, сыну одного из эмигрантов.

Возле многих могил лежат цветы, и потомками, бережно сохраняющими русский язык, воткнуты в землю маленькие звездно-полосатые флажки – как и на всех остальных кладбищах в этой стране.

Я ходил под мерзким холодным дождиком вдоль ровных рядов памятников, и какой-то странный поток ассоциаций формировался в голове – из книг и фильмов моего детства и юности.

Каппелевцы… «Красиво идут!..»

Вот товарищ Сухов с чайником по пустыне…

Адъютант его превосходительства…

«И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной…»

Молодой Никита Михалков идет по шпалам и грызет яблоко…

Потом следует, как в театре, поворот сцены, и с интервалом в несколько секунд белое солнце пустыни заволакивается серыми нью-джерсийскими облаками, и я иду мимо могил, где лежат каппелевцы, только что маршировавшие в черных мундирах на экране и срезанные Анкиным пулеметом, и господа юнкера, и капитан Мышлаевский…

Но надо было уезжать, и за окном машины поплыли и растворились за поворотом могилы и купола…

Мадрид, 2006

Людям, приезжающим в Штаты с двухнедельным туристским визитом, или трехдневным деловым, или даже постоянно живущим на Брайтон-Бич, эта страна представляется в виде двух полосок: Бостон, Нью-Йорк, Вашингтон – справа на карте и Лос-Анджелес, Сан-Франциско – слева.

И c диким полем между ними, ограниченным сверху Ниагарским водопадом и снизу – Гранд-Каньоном. По улицам одноэтажных городков бродят мустанги и медведи гризли, по краям бесконечных автомагистралей растут бензозаправочные станции и «Макдоналдсы», а проводящие жизнь у экранов телевизоров с нескончаемым бейсболом добрые реднеки[3], индейцы и потомки черных невольников без отрыва от производства варят себе кристаллический метамфетамин прямо из таблеток от кашля.

И это чистая правда, которая, однако, соотносится с настоящей Америкой приблизительно так же, как один мазок в углу полотна соотносится со всей «Джокондой».

Штат Нью-Мексико зажат между Техасом и Аризоной. Он не очень велик. Можно его проехать поперек часов за девять даже в пределах разрешенной скорости 120 км в час. Вдоль, правда, за день не уложишься.

Там нет чудес света вроде Гранд-Каньона или Ниагары или чудес цивилизации вроде моста Золотые Ворота, хотя пустыни, прерии и покрытые лесом горы ошеломляюще красивы, а в лабораториях Лос-Аламоса в свое время создавалась американская атомная бомба – но туристов туда пока не водят.

Я работал временно в самом большом городе Нью-Мексико – Альбукерке; жена раз в месяц прилетала ко мне на несколько дней из Нью-Джерси, и мы путешествовали вокруг. В один субботний вечер нам неудержимо захотелось музыки, и оказалось, что ближайший концерт будет происходить в Мадриде. Этот Мадрид «на карте генеральной кружком означен не всегда».

Из полумиллионного Альбукерке до стольного града Санта-Фе можно доехать меньше чем за час по новому прямому хайвею. Но если вы никуда не торопитесь, то ехать надо по старинной боковой дороге, которая петляет по отрогам горного массива Сандия и называется Бирюзовый тракт.

В конце XIX века там находились рудники, где добывали эту самую бирюзу и серебро, а также уголь. Потом рудники иссякли, и горняцкие городки (числом около десяти) с салунами, публичными домами и китайскими прачечными умерли и превратились в призраки.

С течением лет в остовах этих городков поселились художники. Точнее, даже не художники, а ремесленники – гончары, серебряных дел мастера и просто кузнецы. Один из возродившихся на пепелище поселков называется Мадрид.

«Красивое имя – высокая честь…» Мадрид имеет население человек сто пятьдесят и состоит из одной живописной улицы, на которой расположены музей горного дела, паб и дюжина магазинов, где можно купить приятные серебряные украшения с неизбежной бирюзой, художественные подковы, индейские ковры и керамику.

Проехав двадцать миль под звездами по пустынной извилистой дороге, мы добрались до Мадрида и припарковались под слабоосвещенными окнами паба рядом с дюжиной джипов и монстр-траков остальных посетителей. Внутри действо было уже в разгаре.