Записки бродячего врача

У нашего кота Кузи интенсивная светская жизнь. Днем он дрыхнет и изредка снисходит до общения с нами, но с наступлением темноты стремглав выкатывается из дверей наружу, где за стриженой лужайкой тянется метров на полтораста в длину и на двадцать в ширину полоса первобытного леса – со старыми акациями, лианами толщиной в руку и непроходимым – для человека без мачете – подлеском. Там Кузя общается с котами из соседних домов, дерется всласть с ними, гоняется за белками и птицами (безуспешно) и за мышами и землеройками (иногда результативно – судя по находкам на коврике у входной двери). В общем, полноценная жизнь джентлькота, на интенсивность которой прискорбный факт кастрации, похоже, совершенно не повлиял.

К полуночи Кузя возвращается домой – перекусить чем бог послал и даже вздремнуть немного, но к четырем утра у него накапливаются совершенно неотложные дела, он будит меня, иногда с применением умеренного физического давления (поскольку сам открывать запертую дверь еще не научился), и отбывает уже до того часа, когда соседи начинают выгуливать собак.

Один только я бедный сиротинушка…

Кошка

Еще вечером это была девочка Саня. Она пошла спать после обычной серии усыпительных процедур: поджаривания сосисок и конфет на костре, просмотра ну очень маленького мультика про льва и девять гиен и чтения вслух первой главы сказки «про девицу» (ну, помните, три девицы под окном что-то пряли вечерком?).

Сегодня утром тоже вроде проснулась девочка. Ее удалось выманить из постели предложением посмотреть в зеркале, как здорово ей папа вчера подстриг челку. Но вот сразу после умывания девочка Саня – по моему недосмотру – превратилась в кошку. А кошки, как вы прекрасно знаете, ходят на четырех лапах, изъясняются с помощью единственного слова «мяу», маек и трусиков не носят и уж конечно не ходят ни в какие дурацкие детские садики.

В конце концов был достигнут некоторый разумный компромисс. И если вам встретится рыжая кошка с криво постриженной челкой, в черном бархатном платье и розовых сандалиях, вы знаете, как ее зовут.

Женская доля

Нос Александры неопровержимо свидетельствовал о том, что его обладательница сегодня в детском саду рисовала белой краской.

– Саня, ты была сегодня в детском саду?

– Нет, потому что я ведьма и поливаю цветочек. Он миленький.

– Хорошо, пошли наверх, спать пора.

– Нет, нельзя! У меня болит нога, потому что я не могу ходить.

Ну вот, а вы говорите, что женской логики нет.

Нам уже надо было выходить, а она все еще выбирала наряды, чем довела меня до полного исступления. В конце концов я пригрозил, что брошу ее дома и уйду куда глаза глядят, и она выбрала черное бархатное платье, красные леггинсы и черные носки в белый горошек с малиновыми туфлями. Когда я отвернулся, она накрасила губы ярко-красной помадой и веки – оранжевыми тенями.

И только теперь я смог усадить ее в джип и увезти из дома. В детский сад.

Охота

Дело происходило на территории Института фундаментальных исследований (теоретическая физика, математика, вычислительная экономика) в Принстоне, созданного в свое время под Эйнштейна.

Сегодня на ужин у меня не было оленя. Точнее, лани. Изящной такой, с белым хвостиком и пятнышками в детстве. Бэмби, одним словом.

Лань сделала все от нее зависящее, чтобы таки присоединиться ко мне за вечерней трапезой. Она выскочила среди бела дня из придорожного куста и взлетела в воздух в полуметре перед капотом моего «форестера».

Лани, еноты и канадские гуси чувствуют непреодолимую склонность к фундаментальным исследованиям, особенно с тех пор, как охоту на территории института разрешили только с арбалетами и только по лицензиям, выданным до 1965 года.

И только скорость пять миль в час – чтобы не задавить очередного рассеянного профессора – не позволила мне слиться в экстазе с ланью. Чукча – плохой охотник…

В мире животных

На территории гольф-клуба, где-то на границе между зеленой травкой и не оприходованной еще землей, в кактусах, камнях и каких-то норах живет заяц. По-английски – Antelope Jackrabbit, то есть антилоповый заяц, если по-русски.

Это вам не трусишка зайка серенький и не обычный скромный дикий кролик.

Это мускулистая зверюга в полтора раза больше моего немаленького кота, с длиннющими ушами с черными кончиками. Не удивлюсь, если он питается отставшими от хозяев карликовыми терьерами.

Пару раз по вечерам я видел, как он гоняется наперегонки с молодыми овчарками. Потом собаки возвращаются к своим хозяевам с языком на плече, а зайчик сидит на пригорке и смотрит на них с презрением.

У меня по двору бегает птичка Roadrunner – калифорнийская земляная кукушка, дорожный бегун в переводе. Больше всего она напоминает удода-переростка (крупнее раза в три). Тот же хохолок, та же серьезность во взоре, та же походка. Если я не двигаюсь, она может пройти в метре от меня, подозрительно подняв бровь, и поклевать хлебные крошки (как я понимаю, из вежливости).

Очаровательная и забавнейшая птичка. Питается, кстати, гремучими змеями. Мой кот, по-видимому, это знает и держится подальше.