Читаем Записки бродячего врача полностью

В четыре часа утра часовых обносили супом, сваренным Ициком, который в свободное от ловли террористов время подвизался в роли вполне профессионального повара. Это был томатный суп-пюре, круто посоленный, с большим количеством чеснока и листиками базилика, поданный в пластиковой миске с огромным ломтем белого хлеба. Ничего более вкусного в своей жизни я не едал. Это было яство порядка нектара, амброзии или даже завернутого в лаваш и посыпанного сумахом люля-кебаба из молодого барашка, как его готовили когда-то в Шемахе.

С тех пор суп прочно угнездился в моей диете. Он может быть луковым, с отягощенным сыром гренком, в придорожной харчевне среди кукурузных джунглей Огайо, на перегоне Принстон – Чикаго; или буйабесом в развратных недрах Атлантик-Сити; или ностальгическим грибным, из сушеных селигерских белых, провезенных контрабандой в Штаты, и с перловкой, которую найти не так просто…

И огорчает только то, что вырасти сильным и высоким мне уже не удастся. А может быть, вовсе даже и не огорчает.

Очерк эротической кулинарии

Если вы привели гостью к себе домой в 11:45 вечера, после театрального спектакля, сдобренного бокалом-другим шампанского в антракте, или после вечера в итальянском ресторане, где паста болоньезе и бутылочка кьянти уже сделали большую часть работы за вас, то кулинарная ситуация проста, как трехлинейная винтовка системы Мосина.

Горсть жареного миндаля и дополнительный бокал охлажденного белого вина (рислинг), тарелочка с испанским овечьим сыром и несколькими ломтиками сушеного инжира – только для того, чтобы вашей гостье было чем занять свой беспокойный ум, пока вы снимаете с нее плащ, очки, бюстгальтер и черные ажурные чулки, а она в свою очередь рассказывает вам, что проведение ночи в вашей постели совсем-совсем не входило в ее планы.

Если же дама еще неокончательно решила принять ваши ухаживания и ей любопытно заглянуть в вашу берлогу, но оставить себе при этом путь к отступлению, и вам приходится принять ее днем, дав торжественные клятвы о хорошем поведении; если третье свидание уже состоялось и даме нескучно в вашем обществе ни в интернетном чате, ни в вашей холостяцкой спальне, где по монитору стоящего напротив компьютера плавают тропические рыбки по изумрудному полю, но ей нужен дополнительный взгляд на вашу практическую жизненную философию, прежде чем дать окончательную отставку своему предыдущему партнеру; если с вашей стороны планы более наполеоновские, чем две-три эякуляции, и вы хотите продемонстрировать даме, что ваш интерес к ней не ограничен копытами очень стройными и тем местом, которое в специальной индийской литературе называется передними воротами рая, а включает и ее нежную душу, своеобразный интеллект и развитые вкусовые сосочки, и для достижения этой цели вы готовы привести указанные сосочки в контакт не только с вашим пахнущим химической клубникой пенисом, но и с вкусной и здоровой пищей… то тут задача гораздо сложнее и имеет три грани.

Во-первых, вы должны продемонстрировать, что вы настоящий мужчина, не хуже Д’Артаньяна или Джеймса Бонда, и не дадите ни себе и ни своей женщине умереть ни от голода, ни от поедания открытой на прошлой неделе банки марокканских сардин или сработанной в ближайшем «Приюте людоеда» и привезенной на мотороллере пиццы. То есть никакой готовой, заказной, консервированной или быстро доводимой в микроволновке до съедобного состояния пищи, ни даже деликатесной салями-супрессанта в качестве главного блюда. Только горячие яства, создаваемые вами ex tempore на глазах у восхищенной жертвы.

Во-вторых, вы должны осторожно, не пережимая, показать, что ваши гастрономические потенции все-таки несколько ограниченны и в вашей жизни есть, есть место для совершенствования вашей кухни с использованием навыков прекрасной женщины не только в сексе на жестких поверхностях.

Типичная ошибка: приготовленный вами обед с шестью переменами блюд, поданный на крахмальной скатерти с хрустальными кубками и серебряными приборами, включающими четыре вида вилок, может заронить в даме ощущение собственной неполной нужности на этом желудочно-кишечном празднике, а также подозрения в том, что какие-то сокрытые ужасные пороки держат вас, вполне эректоспособного самца и столь совершенного домохозяина, на рынке свободных мужчин, и ей захочется копнуть поглубже. А именно этого мы с вами хотим избежать.

В-третьих, кулинарный процесс должен быть достаточно прост и пригоден к спонтанным остановкам по возникшей необходимости без ущерба для конечного продукта.

Перейти на страницу:

Все книги серии О времена!

Похожие книги

Рыбья кровь
Рыбья кровь

VIII век. Верховья Дона, глухая деревня в непроходимых лесах. Юный Дарник по прозвищу Рыбья Кровь больше всего на свете хочет путешествовать. В те времена такое могли себе позволить только купцы и воины.Покинув родную землянку, Дарник отправляется в большую жизнь. По пути вокруг него собирается целая ватага таких же предприимчивых, мечтающих о воинской славе парней. Закаляясь в схватках с многочисленными противниками, где доблестью, а где хитростью покоряя города и племена, она превращается в небольшое войско, а Дарник – в настоящего воеводу, не знающего поражений и мечтающего о собственном княжестве…

Борис Сенега , Евгений Иванович Таганов , Евгений Рубаев , Евгений Таганов , Франсуаза Саган

Фантастика / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Альтернативная история / Попаданцы / Современная проза
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное