Записки бухарского гостя

Следующий — его высочество доблестный, благородно мыслящий султан, славный государь, высокостепенный падишах, Суюндж-хваджа-султан[110], который является [жемчужиной] моря бытия его величества, хакана мира, каана времени, великого хана Абу-л-Хайр-хана[111] и истоком этой благодатной реки. Престол Ташкента и подчиненных ему областей находится во властной и могучей руке его высочества.

Затем удостоились чести свидания его высочество возвышенно мыслящий верящий в славные деяния Хамза-султан[112] с братом, его высочеством знаменитым, высокочтимым <Махди> султаном[113], который приходится родичем великому хану по родословному древу Бахтийар-султана. Ныне он повелевает "престолом Хисар-и Шадмана[114] и области Чаганийан[115]. [От свидания] появились следы радости и согласия.

Его высочество прибежище власти, <орудие> правосудия, постигший божественные знания, все разряды царского адаба, <преславный> султан, положившийся на милости Аллаха любящего — Убайдаллах-султан[116], сын <покойного> султана Махмуда, который является плодом древа, бытия Махмуд-султана и имеет честь быть племянником со стороны брата и свойственником высокого хаканского величества. Он повелитель престола Бухары, воскрешающий подвигов рода Самана и семейств Хосрова и Дария. [Он] бывал собеседником в августейших собраниях и хозяином пиршеств державных султанов.

[И еще] его величество <славный> царевич, царственная жемчужина, венец величия и славы, львенок, творящий хаканские деяния, <Хуррам-шах-> султан[117], который ныне — повелитель знаменитого престола Балха и подвластных ему областей. Он <всегда был славной жемчужиной> трона наместничества и удостоился счастья неотлучного служения его величеству наместнику всемилостивого. И [еще] его высочество славный султан, самоцвет рудника царства и чести, <рожденный горой могущества,> величия и господства, Пулад-султан[118], который является настоящим преемником <благородного древа> победоносного султана Мухаммад Тимура. Он — повелитель престола <Хорезма> и был светом очей царства и цветником пиршественного сада.

И среди других удостоился чести прибыть на служение его величеству наместнику всемилостивого с бессчетным войском из пограничной области <преславный> падишах,> досточтимый султан, ведущий свой род от чингизидских хаканов, <Бахрам крепости войны и кровопролития, Джанибек-султан[119]> который повелевает <престолом Андижана> /3а/ и городами Ферганы до пределов Кашгара и Хитая[120]. И [еще] его высочествославный султан, перл венца царства и могущества, жемчужина небосвода величия и господства, хозяин колыбели величия, наследник хаканского счастья и благополучия, великий, могущественный султан Абу-л-Хайр-султан[121], который является младшим из знаменитых сыновей его ханского величества, могущественного, как судьба. Ныне он грудной ребенок, правитель престола колыбели счастья и имеет честь [пребывать] в великолепии недоступного славного гарема. В силу судьбы он скачет на резвом коне <по полю блаженства.>

Прибыли и другие славные султаны, из которых каждый был властным и могучим львом. Все, приложив <к груди руку покорности> и послушания, повинуясь высочайшему приказу, ввели шею согласия в аркан <повиновения и покорности> ради исполнения обязательных правил присяги, крепкой и нерушимой. В редкие времена выпадал случай, когда под сенью хаканского могущества какого-нибудь хана занимали место и беспрекословно исполняли волю царя более десяти высокосановных султанов, каждый из которых был способен и в силах острым умом и сверкающим мечом завоевывать [страны] от Востока до Запада, наполнять недра небес грохотом боя барабанов славы и власти и устрашающим величием своим швырять прах ужаса в очи Марса. Это — одно из больших прекрасных чудес, которое свершилось и было явлено ради этой процветающей державы. Среди этих обстоятельств <прибыли> самаркандские улемы того бесподобного края. <Казий Самарканда> — из [числа] потомков законоведа Абу-л-Лайса[122], которые являются древним родом самаркандской знати — ныне <главный казий и шейх ал-ислам> той страны, вместе с обществом улемов и муфтиев удостоился чести поклониться и исполнить <обряд испрошения> для себя [царского благоволения]. Удостоились счастья поклониться и выдающиеся улемы Хорасана, которые являются избранными из ученых и [служат] примером в решении тонкостей, а [также] бухарские улемы, <которым> подошла <очередь> принимать гостей. На поприще споров и прений они были борцами.

<Ежедневно ради поучения> /3б/ его величества наместника всемилостивого [господа] в разрешении трудных мест теологии и права появлялись необычайные произведения. А так как в этих поучениях обнаруживается много пользы, то, чтобы собрать [их], эти разрозненные отрывки были записаны. Быть может, вместе с ними станут известны и все обстоятельства путешествия в Бухару и похода на казахов.