Записки бухарского гостя

<Все высокие султаны, каждый из которых был могущественным Джамшидом, сев верхом в августейшем кортеже, поспешили в путь совершенства учтивости и служения, и его величество, прибежище халифата, по обыкновению халифов в праздничные дни, воссев на коня, прибыл на поле стрельбы по тыкве. Тыква находилась на месте прохождения его величества, на праздничном поле. Испытывающие силу молодцы ради большего устрашения, по слову: И приготовьте для них, сколько можете, силы и отрядов конницы; или вы устрашите[304] и толкованию сподвижников [пророка], что слово «сила» здесь означает метание стрел, подзадоривая друг друга, занимались наскоками на тыкву. И что за тыква! Глыба наподобие дерева без ствола[305], с шаром на голове или богатырского воина, который под стрелами подставил тыкве (образцовую) голову, голова свободна. Однако, несмотря на свободу, она не избавлена от камня стрел молодцов. Она [подобна] суку самшитового дерева, вобравшего в голову деньги и выставляющего себя на виду богатырей на стрельбище. Гнездо голубей, которых камень стрел заставляет взлетать, или образец райской финиковой пальмы, показывающий себя его величеству, наместнику [нашего] времени.

Стихи:

Что за тыква! [Как] стрелы на стрельбище,

Мчатся на нее кони воинов.
От всех летят жестокие стрелы,
Стрелы испытания разят в лоб и с тыла,
[Но] деньги она отдаст не скоро,
Лишь когда разобьется шар ее головы.
Некий голый бедняк на этом поле
На своей голове держал деньги с безопасностью.
Узбеки отовсюду пускают стрелы,
Просыпь, мол, деньги на землю!
Что же он отвечает свирепым стрелкам?
Пока головы мне не сломишь, тебе денег не дам!
Когда хан Шайбани явился на гулянье,
То словно милая пришла в объятия.

В общем, испытывающие силу узбекские молодцы в присутствии его величества хана метали в тыкву получающие одобрение стрелы, потому что присутствие хана приносило счастье. Было, быть может, тысяч до десяти славных всадников, каждый из которых, словно лев, сделав когти из стрел и лука, мчался на тыкву, и все проносились мимо нее, наподобие того, как действуют в рассыпном бою, возвращались назад и пускали стрелы в поднятую на двести гязов тыкву. Да, в тог день была показана большая мощь ислама, и войско ислама с красой, отвагой и искусством в бою предстало на смотр халифа [того] времени. Уста восторга всех [людей] говорили: «С таким вооружением наготове и снаряжением мы ради священной войны пошли по пути божьему. Мы совершим все, что укажет его величество хакан всего света, высокостепенный хан».

[После этого идут стихи автора с изъявлением преданности хану.]

Августейший кортеж в полной красе и высокостепенные султаны, [находившиеся] на службе, прибыли в Бухару.

[Затем автор рассказывает, что воины, упражняясь, готовились к войне. В Чахарбаге собрались все султаны, улемы и родственники хана и был устроен большой пир. На этом пиру присутствовали также ученые из Ирана и Турана[306]. Хав всех одарил царскими халатами и другими подарками. Ибн Рузбихану хан уделил особое внимание и попросил его сесть ближе. После пира началось собеседование на суфийские темы.]

После собеседований [хан] велел, чтобы били в [барабан] радостной вести блаженного праздника и что сегодня день свободный от дискуссии и день наслаждений. Согласно изречению: У каждого народа есть праздник, а это — наш праздник, /[V]/ сегодня — праздничный день, следует устранить диспуты и рассказы суфиев и аскетов. После этого [хан] сказал, что на рассвете того дня была сочинена тюркская газель, и в этой газели говорится о выступлениях Хаджи Маулана [Ибн Рузбихана]. Было приказано, чтобы чтецы августейшего собрания прочли громко эту тюркскую газель. Так как содержание газели рассказывает о величии этого праздника и название газели указывает на совершенство набожности и скромность его величества, подобает, чтобы она была здесь упомянута.