Записки человека из Атлантиды

А между тем о себе уже готовилось заявить новое поколение. Старшая дочь Асне окончила университет с дипломом химика и вышла замуж за Бориса Аграната, с которым прожила долгую и счастливую жизнь, омраченную только одним – их единственный ребенок умер в дни блокады. В 1939 году Ася Агранат устроилась в Лесотехническую академию, где и проработала до пенсии. Ее брат Бенцион, Беня, после окончания учебы был призван в армию и с военной службы вернулся только в 1945 году. Сначала в составе войск химзащиты он прошел финскую компанию, а затем, не успев демобилизоваться, отправился на фронт Великой Отечественной войны. Что же касается моей бабушки, то к 1941 году она окончила школу и поступила в Герценовский институт. Именно тогда, за несколько месяцев до начала войны, она, видимо, познакомилась с моим дедом, Евгением Кирпиченком, но где и когда произошло их первое свидание, мы уже никогда не узнаем.

После начала войны пути членов семьи разошлись. Борис Агранат был призван в части ПВО, благополучно прошел всю войну и в 1943 году во время прорыва блокады Ленинграда совершенной случайно встретился с братом своей сестры, Беней. Последний дослужился до звания старшины, получил множество орденов и медалей, но категорически отверг неоднократные предложения пойти на офицерские курсы и остаться на сверхсрочную. Ася Агранат продолжила работу в лабораториях Лесотехнической академии и вместе со своим руководителем профессором Федром Солодком внесла заметный вклад в спасение жизни многих ленинградцев. По свидетельству фармакологического сайта «в 1939 году к профессору Солодкому присоединилась доктор Ася Лазаревна Агранат (1914-1992). Вместе они посвятили жизнь развитию лесной биохимии и создали выдающиеся биологически активные субстанции – биоэффективы. Первые значимые результаты их исследовательского партнерства были получены во время Второй мировой войны. Хлеб, который выдавали ленинградцам во время 900-дневной блокады, был изготовлен из опилок с добавлением особой пищевой целлюлозы и биоактивного экстракта хвои, производимого Солодким, Агранат и их командой. Дневной рацион горожан также включал стакан воды с добавлением экстракта. Сотни тысяч жителей блокадного Ленинграда избежали развития цинги с помощью этого живительного эликсира. Для лечения ожогов, обморожений и ускорения заживления ран после хирургических операций ученые использовали еще одно новое вещество, выделенное из хвойников, – хлорофилл-каротиновую пасту… Спасение Петербурга и сотен тысяч его жителей были должной наградой за работу Солодкого и Агранат».

Что же касается моей бабушки Розы, то сначала она была мобилизована на строительство укреплений к югу от Ленинграда, а затем поступила санитаркой в госпиталь, работавший при Лесотехнической академии. Зимой 1942 года бабушка вместе с Евгением Кирпиченком, ставшим к тому времени ее мужем, была вывезена по Дороге жизни из Ленинграда. В дальнейшем читатель поймет, почему дед не был призван в армию и не остался в городе. В эвакуации мои предки сначала оказались в Краснодарском крае, где богатство кубанских казаков действительно произвело на них впечатление. Затем, после летнего наступления вермахта, они были вынуждены бежать дальше на восток, в Нижний Тагил, но и там бабушка и дед не задержались. Условия в этом промышленном городе были чрезвычайно тяжелыми, в народе Тагил называли «Нижней Могилой». В итоге молодой паре удалось осесть в Омской области. В отличие от нынешних времен, ленинградцы в былые годы пользовались повсеместным почетом и уважением. Студент-первокурсник Кирпиченок сразу был назначен директором местной школы, а бабушка устроилась там учительницей немецкого языка. Именно там, в Сибири, 9 мая 1943 года родилась моя мама Тинаида.

Понятно, что мне, ребенку, историю бедствий военных лет рассказывали очень скупо и кратко. Бабушка упоминала, что во время постройки укреплений их бомбил немецкий самолет, который шел так низко, что можно было рассмотреть лицо летчика; как шедшая перед ними по Ладоге машина ушла под лед и про то, как она ездила по Сибири на лошади с ружьем в одной руке и с малолетней дочкой в другой. Среди сибирских знакомых моей бабушки была некая немецкая высланная старушка, которая верила, что Гитлер добрый и всех спасет. Все это были обыденные и даже в какой-то степени бытовые моменты того трагического времени. И лишь в зрелом возрасте, пересматривая семейные бумаги, я узнал, что мой прадед Лазарь умер в блокадном Ленинграде в марте 1942 года. Его могила стала первым захоронением на нашем участке Еврейского кладбища жертв 9 Января.