Записки Черного охотника

Ну наконец-то!

А то уж думал, что нынче так и не услышу байку, которой так любят стращать новичков здешние старожилы. Но нет, у нового костра, куда я подхожу, звучит как раз она — одна из вариаций здешней легенды о Черном Охотнике.

— …в общем, сидит, чуть не плачет. — Слышу я историю с середины. — Завтра стрелять, а «Сайга» гильзы не выбрасывает, а если на силу затвор тянуть — фланцы гильз сминает, и только… А оружие для самого новое, первый выезд с ним, и другие ничего присоветовать толком не могут, у всех четверых двустволки, самозарядка только у него… Всё, кранты. В мастерскую надо, накрылась завтрашняя стрельба. Обидно до слез. И тут мужичок какой-то подсаживается к костру… С ружьем мужик, и по виду типа охотник, только камуфляж у него словно бы для другой охоты, для ночной: на черном фоне пятна тоже почти черные, чуть посветлее… И начинает он Олегу советы давать, причем толковые: это сними, это ослабь, здесь подтяни… Короче, заработала «Сайга», как новенькая… Ну, в смысле, она и была новенькая… ну, вы поняли… Олег, значит, благодарить собирается, спросить, как зовут, — и вдруг видит…

Рассказчик делает многозначительную паузу. Дожидается нетерпеливого вопроса от единственного слушателя-новичка, остальные эту байку уже слышали.

Вопрос, конечно же, звучит. Рассказчик продолжает:

— Видит он траву и кустики, во как… Прямо сквозь черный камуфляж видит, прикинь! Мужик совсем прозрачным стал и исчез, как не было! Олег, вконец охреневший, к своим: что, мол, это было?! Кто это был?! А те ничего не понимают: кто был? откуда был? Сам ты свою «Сайгу», дескать, починил, — сидел, возился, бормотал что-то под нос… Во всем сам разобрался и починил. Так что, брат, Черный Охотник не всем виден… Только тем, кому сам хочет показаться.

Новичок настроен скептично. Новичок-то он новичок, но по оружию, по снаряжению, по всей манере держаться видно: на охоте не первый раз и даже не десятый… Просто на этом лугу и в этой компании оказался впервые. Комментирует:

— Знаешь, я тебе даже верю… Только признайся: небось, все еще до «сухого закона» случилось? Когда стопарь-другой до стрельбы за смертный грех не считали? А Олежка тот, небось, на первом или втором остановиться не умел?