Записки Черного охотника

В ногах правды нет… Сажусь, сняв с плеча ружье и положив на колени.

— Ну что молчишь? — говорит он. — Скажи что-нибудь…

— Да что ж тебе сказать-то, Гера… Я не ждал, что ты приедешь сегодня. Но очень надеялся, что когда-то наши пути пересекутся. Все-таки не выдержал? Потянуло на это место?

— Причина моего визита проста: в последние два-три года тебя стало слишком много в моей жизни, Вадим. Ты преследуешь меня повсюду, и это мне надоело. Ты мелькаешь в толпе и тут же растворяешься в ней. Ты возникаешь на заднем сидении машины и пялишься на меня из зеркала заднего вида, и исчезаешь, стоит мне обернуться. Ты… Впрочем, ты всё знаешь не хуже меня. Мне это надоело. Я приехал, чтобы с этим покончить.

Зря наговаривает… Мое жизненное… вернее, послежизненное пространство очень ограничено. Мне не отойти далее чем на километр от тех мест, где я провел последние часы жизни. Иначе наша с Герой встреча состоялась бы значительно раньше.

— Выпьешь? — неожиданно меняет он тему, кивнув на бутылку.

— Наливай… Но если ты опять что-то подсыпал в водку, то это напрасный труд. Из сознания я не выпаду, и в крови эта дрянь бесследно не распадется за несколько часов… У меня, знаешь ли, теперь нет крови.

— Водка правильная, — говорит он, набулькивая две стопки.

Всё повторяется. Всё как тогда… Я пью, а он держит свой стопарь в руках и внимательно наблюдает за мной. Неужели все-таки что-то подмешал? Не спрашивая разрешения, я выуживаю из банки двумя пальцами огурчик-корнишончик, кидаю в рот.

Он кивает удовлетворенно и выпивает свой стопарик. Понятно… Проверял кое-какие свои соображения… И сделал, полагаю, абсолютно неправильные выводы.

— Я долго думал, и понял, почему ты меня преследуешь… Мы с тобой не поговорили по душам, не объяснились напоследок. Я слишком быстро тебя убил… Я прав?

— Не совсем, не полностью… Но в главном — прав. Мне действительно очень хочется знать, зачем ты все это сотворил. Мы никогда не были закадычными друзьями, но всегда поддерживали ровные приятельские отношения. Делить нам было нечего, ни на охоте, ни в мирной жизни. В бизнесе пересеклись лишь раз, когда ты обналичил деньги своей клиники через мою фирму. Как я понимаю, та твоя афера прошла без последствий, — с работы и вообще из профессии тебя вышибли позже и совсем по иным причинам. Женщин мы тоже никогда…

— Женщин???!!! — вопит он, перебивая. — Ты думаешь, я не знал?! Я всё знал, Вадик! Всё, с самого начала! С самых «Синих озер»! Нашлись добрые люди, рассказали… Я смолчал, я долго изображал тупого и слепого рогоносца, — до самого конца, до твоей смерти! Но я знал всё! Знал, с кем она проводит время, «задерживаясь на работе»! Знал, чем занимается в «кружке макраме»! И отчего вдруг зачастила к маме, знал тоже!

Идиот… Какой же феерический идиот… Если тебя убьет ненавидящий тебя враг, это неприятно, но хотя бы понятно… А погибнуть вот так, из-за идиотской ошибки ревнивца… Обидно… И глупо.

Во всем его словесном поносе лишь один пункт частично соответствует истине. На охотничьей базе «Синие озера», после загонной охоты на лося, я действительно часть ночи провел с его женой Ольгой. За разговором, всего лишь за долгим разговором по душам… Гера упился в стельку, до полной бессознательности, — его служебные неприятности как раз тогда завершились полным и окончательным крахом, и он заливал горе.

Мы с Ольгой затащили бесчувственную тушу в их комнату, она сказала, что хочет поговорить, но там не удалось, — благоверный громко храпел, с шумом выпускал газы, а выдыхаемое им амбре быстро превратило воздух в комнате в нечто, для дыхания малопригодное.

Пошли ко мне… И там у нас случился некий аналог вагонного разговора со случайным попутчиком. Ольга изливалась о том, что не хочет жить с этим дебилом, что любовь давно ушла, но — двое детей-подростков, младший лишь через четыре года закончит школу… А с другой стороны, годы идут, она не молодеет, сейчас ей тридцать шесть, когда дети вырастут, будет за сорок, шансы начать новую жизнь совсем скукожатся… И муж сейчас стал нахлебником, ничего не несет в дом, и сумеет ли подняться, начать карьеру с нуля в другой области, неизвестно…

Много чего было сказано в ту ночь… С советами я не лез. Понимал: не нужны ей мои советы. Ей бы выговориться, да сформулировать для себя самой проблемы… А больше ничего и не нужно. Секса ей от меня тоже не требовалось. Захотела бы сама… не знаю… вполне возможно, что я не стал бы изображать безгрешного праведника. Но она не захотела.

Прочие же бредовые обвинения ревнивца могли быть плодом его воспаленного воображения… Хотя нельзя исключить, что Ольга начала-таки аккуратно и осторожно выстраивать новую жизнь в параллель с прежней.