Записки «черного полковника»

– Чего ругаемся? – игриво произнес Фарук.

– И сколько здесь стоит номер?

– Для тебя нисколько, – ответил Фарук. – Ты здесь гость на несколько дней, пока тебе не вернут твои деньги.

Номер был без излишеств. Но все, что было нужно для проживания, там имелось: плазменный телевизор, холодильник и даже миниатюрный сейф, где можно было хранить ценности.

После размещения они пошли осмотреться. Фарук показал Расиму ресторан, где тому предстояло питаться, затем они вышли во двор отеля, где змеилась река, создававшая прохладу. Через реку были переброшены арочные мосты. Чуть дальше был пляжный комплекс с бассейнами, в которых синела подкрашенная вода, лежаками вокруг них, и конечно, морем, выход к которому предварял пляж с чистым желтоватым песком.

– Не переживай, – сказал Расиму Фарук, – уж если попал в ощип, то получи удовольствие от пребывания в семизвездочном отеле.

– Ты полагаешь, что в этой ситуации можно получить удовольствие?

– Удовольствие можно получить в любой ситуации.

– Даже в той, что произошла со мной?

– Даже в той. Я понимаю, чего ты боишься. Но не переживай. Все дело житейское. Ты мой друг, я попросил помочь тебе моих друзей, значит, они теперь и твои друзья, а ты их.

– Как-то вы уж очень уверенно ведете себя на чужой территории, – сказал Расим.

– Эта территория является чужой для тебя, а для нас это территория страны, в которой, так же как и в Каморкане, мусульманская вера. Правда, Турция, вместо того, чтобы использовать свою мощь и размеры и стать лидером мусульманского мира играет в европейскость и светскость. Но это временное явление. В Турции есть влиятельные силы, которым не нравится ее сегодняшний политический курс.

– Ты так полагаешь?

– Честно говоря, так полагает Эрдемир, я же человек, по-вашему, более либеральный.

– Вряд ли ситуации здесь может кардинально измениться, – сказал Расим. – В свое время Турция отказалась от имперских амбиций и руководства мусульманским миром.

– Турция отказалась, зато Каморкана не отказалась, – произнес Фарук. – Маленькая Каморкана сейчас форпост мусульманства и фактический духовный лидер мусульманского мира, как бы этот мир не разделял Запад.

– Не разделял, в смысле, принимал?

– В смысле: вносил раздор, ссорил страны мусульманского мира друг с другом.

– Слушай, – сказал Расим, – давай где-нибудь бросим кости и поговорим.

– Ты хочешь говорить серьезно во время игры в кости? – переспроси Фарук.

– Нет, – сказал Расим, – я забыл, то ты не вполне понимаешь сленговые обороты. Бросить кости на молодежном жаргоне, значит, где-нибудь примоститься.

Они вернулись в отель и расположились за столиком, к которому тут же подошла официантка в национальном наряде…

Виктор Сергеевич

Ночевал Виктор Сергеевич у своего друга и коллеги Сергея Ветковского. В пятидесятые годы они вместе начинали в Прибалтике.

Виктор Сергеевич привез другу бутылку «Беловежской», и Ветковский тут же заявил, что он принципиально пить не будет, потому что при помощи ее развалили Советский Союз.

– Да ладно тебе! – сказал Виктор Сергеевич. – Ты уж Советский Союз не обижай, разве можно его было развалить одной бутылкой?

– Во-во, – ответил Ветковский, – одной бутылкой там не обошлось. Сколько ребят погибло в Прибалтике после войны… И мы их с тобой вроде предали.

– Мы-то с тобой никого не предавали.

– Ну, так наши вожди сделали это за нас, а мы молча наблюдали за этим.

– Серега, – сказал Ветковскому Виктор Сергеевич, – у тебя мания величия. Нами действительно руководили и руководят вожди. А решили они эту задачу только потому, что все, что делали, объявили благом для тех, ради кого мы с тобой работали.

– И мне от этого должно стать легче?

– Нет, если в народе сохранился ресурс пассионарности, то рано или поздно он осознает это предательство и избавится от его последствий.

– Ты полагаешь?

– Конечно. Мало того, такие встряски нужны народу, это своего рода проверка на прочность.

– Зачем такие встряски, разве мало нас трясло после войны?

– Нас хорошо трясло, но те, кто пришли позже, не получили такой встряски.

– И все же меня не покидает чувство большого предательства в отношении тех, кто тогда поверил нам, что это навсегда. Помнишь, мы медленно подбирались к руководителю одного из звеньев той, оставленной еще гитлеровцами, шпионской сети. Помнишь, как пришел к нам один из «лесных братьев» и согласился сотрудничать. Сам пришел.

– Я помню его.

– И мы поверили ему, хотя гораздо проще было не рисковать, а арестовать его. Как сейчас говорят: отчитаться арестом. Но и ты, и я, и местные товарищи понимали, что именно на таких удачах для одной стороны, в этом тайном противоборстве, основываются неудачи другой. Это сейчас им всем ангельские крылышки прилепили. А тогда от их зверств свои же соплеменники и единоверцы шарахались. И тот парень, звали его Вяхо, после одного такого рейда понял, кто больше вреда приносит его народу, и пришел к нам. А дальше…

– Вяхо? Я помню, о ком ты говоришь, а вот имя забыл. У всех нас тогда были чужие имена, возможно и даже вероятнее всего, что это не его настоящее имя.