Записки детского невролога

Глаза открыты, горит свет, вокруг люди. А я здесь, а может быть, где-то рядом.

Капельницы – одна, другая… сколько литров уже закапано?.. Все, не могу терпеть, хочу помочиться, только как в эти «утки» ходят?

Рука онемела, не понял, что взял, попал или не попал… Постель сухая – значит, все правильно сделал.

Второй день я здесь. Приятная неожиданность: ко мне пришел главный врач клиники, в которой я работаю. Как мило, просто до жути. Но и ровно настолько же чувствую смущение. Больница… первый раз в жизни.

Опять неожиданность: оказывается, пациент из соседнего блока – с менингококковым менингитом. Все забурлило… это санобработка.

– Мужчина накройтесь простыней с головой. Включаю кварцевую лампу.

– Хорошо, накрываюсь. А может быть, я позагораю? Зачем просто так лежать под простыней?

– Не шутите так, а накрывайтесь.

После кварцевания:

– Ну что, жив?

– Жив. Хороший вопрос для медсестры реанимации.

Утро. Вот и четвертый день в реанимации. Голова, как ни странно, светлая и ясная, даже мысль промелькнула: а что, если написать письмо жене? Хорошие мысли, я думаю, не помешают лечению.

– Дайте, пожалуйста, бумагу с ручкой.

– Зачем?

– Да нет, не завещание писать.

– А что вы периодически под простыней делаете?

– Точечный массаж, а не то, что вы подумали.

Пятый, шестой день… Самочувствие лучше.

– Вам передача.

– Что там?

– Какая-то домашняя еда.

– Сестра, попробуйте, пожалуйста.

– Нет, спасибо.

– Попробуйте, а то вдруг отравлено.

– ?!

– А вы думаете, почему я здесь?

– Ну, вы и шутник!..

Чувство юмора – хороший признак. Значит, все наладится, значит, будем жить и работать.

Меня переводят из реанимации в палату.

Восемь дней я не брился, не видел своего лица в зеркале, не принимал душ. Мылся, как мог, сидя перед раковиной на стуле. Сплошной extreme, как у космонавтов…

В палате.

– Парень, ты откуда?

– С орбитальной станции.

– ?!

– Из реанимации…

– А-аа! – понимающе кивают мужики.

Почему-то мысль о реанимации как об орбитальной станции мне пришла там, и не только из-за ряда бытовых неудобств, а даже в каком-то философском смысле. Реанимация – между Богом и Землей, между жизнью и смертью, между объективной реальностью и (возможно) каким-то параллельным миром.

Чувства там обостряются. Видимо, понимание своего тяжелого состояния приводит к философским мыслям и рассуждениям. По крайней мере, у меня это было так. А что делать, когда ты в сознании только когда неподвижно лежишь на спине?.. Любое движение, подъем головы вызывали головокружение и сильную боль. Резкая слабость, невозможность ходить, беспомощность… Еще несколько дней назад я мог бегать, делать зарядку, отжимался от пола, наматывал пешком десятки километров в день.

Как хрупок мир, здоровье и жизнь. Как несовершенны…

Зашел в душевую. Да-а… борода как у министра экономики Германа Грефа, голос как у актера Василия Ливанова, походка как у музыканта Оззи Осборна, хотя его скованность движений обусловлена другим заболеванием.

В палате народ разношерстный. Рядом мужик с повторным инсультом, молодой человек с высоким артериальным давлением, еще один с сахарным диабетом, парень со стеклянными глазами. Явно крепко порошок нюхает или колеса глотает. Как сказали мужики: «Лежит, ливер свой подлечивает, официальный диагноз – панкреатит». Ну и я, врач. Больничная палата всех объединила.

Меня пришла осматривать ЛОР-врач.

– А что это у вас язык такой белый?.. Курите?

– Нет.

– Злоупотребляете?

– Нет.

– Неужели гастрит?

Нормально… Если в больнице лежишь – значит, с перепою. Язык белый – куришь. Интересно, здесь такая логика у всех врачей или только у женского пола?

Лежу, лечусь.

Пришла навестить жена.

– А ты как не в часы посещений? Как тебя пропустили?

– За пятьдесят рублей, у охраны такса стабильная.

– А если с бомбой в неразрешенное время, то пятьсот рублей?

– Не знаю, не спрашивала.

– Хорошо-о-о!

Приходил кардиолог, очень интеллигентный и приятный мужчина лет шестидесяти. Невролог – женщина отзывчивая, умная и профессионально грамотная. Да, хороших врачей, как лейкоцитов в моче: один-два в поле зрения.

Я думал, что суббота в больнице проходит как обычный день, только обхода лечащего врача нет. Ошибался, очень ошибался…

В палату занесли какого-то человека и выложили на кровать. Весь грязный, волосы как у Карла Маркса, но без бороды. На нем такая же грязная, как и он сам, водолазка, драные брюки и шерстяные носки. Огромные меховые варежки (на улице около нуля). Парня привезли после запоя и, соответственно, эпилептического приступа.

Вот вам и суббота.

Через час парень пришел в себя. «Я Сергей», – сообщил. И стал всем тянуть свою грязную пятерню. Видя негативное отношение в виде отказа от рукопожатия и своеобразного выражения лиц, понял это по-своему.

– А че, мужики, на прописку сколько водки надо ставить?

– Отдыхай, спи.

– У меня стольник есть, сейчас к буфетчице сбегаю. Она наверняка подторговывает.

– Говорят тебе, успокойся, отдыхай. А что с тобой случилось-то?

– Шел в магазин, потерял сознание… Наверное, у меня птичий грипп. Мужики, а какой номер нашей камеры? Тьфу, палаты.