Записки довоенных времен. Без войны и «короны»…

Все писатели и поэты как один писали про одно и то же, хоть и на разных языках и разным стилем. Гомер, Шекспир, Диккенс, Гюго, Толстой, Голсуорси, Шолохов, Киплинг, Стругацкие и прочие, несть им числа, пытались, как могли, описать обычную человеческую жизнь. Кто-то писал, веря в богов и духов, кто-то в Б-га и дьявола, кто-то придумывал инопланетян или ничем таким не озадачивался, неважно. Читая их, проще понять происходящее. Оно, понятно, не радует, так кто вообще обещал, что будет легко? Вообще-то никто. Так что пока мы ещё живы, стоит порадоваться просто этому факту. Ну так и порадуемся ему!

* * *

Вспомнил Жванецкого. Бессмертный юмор, великого маленького человека… Его «Дежурного по стране» приходилось ждать чёрт знает сколько. Глаза смыкались, спать хотелось смертельно, а что делать? Такое ощущение свежего воздуха было! Просто нормальный человек нормальным голосом говорил нормальные вещи. Ну, с юмором говорил. Но одессит же! Среднестатистический одессит не шутит. Он так разговаривает и так живёт. От этого у него появляются гениальные произведения, лысина, живот, загар, характерный акцент, лёгкие, необременительные связи и дети. Иногда похмелье. Иногда ругань из-за того, что соседи включили не ту лампочку в туалете коммунальной квартиры или даже мордобой. Ну Одесса, она и есть Одесса…

Сколько там теперь их осталось – настоящих одесситов? Не тех, которые, что называется, «строят из себя меня», и не одесситов-профессионалов, которые на этом зарабатывают? И кстати, есть ли ещё в стране, которая для многих так и осталась единой, несмотря на все границы и всех местных паскудников, мелких и крупных, которые их как могут, укрепляют, разрезая по живому всё, что люди строили и создавали столетиями, хоть один такой город, принадлежность к которому могла бы прокормить человека? Нету такого города. Не было. И не будет. И тут не надо втирать автору про Питер и «питерских», которые сами по себе в подмётки ленинградцам не годятся и без того, чтоб их везде начальство пихало, куда надо и не надо, мало чего стоят. Это из другого.

Так вот, вспомнилось описание воскресного завтрака по Жванецкому. Хрестоматийное, яркое и аппетитное, сочное, как те помидоры, и острое, как тот лучок… Чтоб нам всем всегда так завтракалось. И не только по воскресеньям. Хотя, говоря по чести, есть и другие правильные варианты. Те же сырнички. Маленькие нежные творожные шайбы, в меру толстенькие, подрумяненные, горячие. Со сметаной или вареньем – всё равно. Но если со сметаной, то непременно холодной, для контраста. А если с вареньем, то или с вишнёвым, с ягодами без косточек, или черносмородинновым, в котором ягоды протёрты с сахаром, немыслимого сиреневого цвета, из трёхлитровой банки, заготовленной на зиму мамой. И обязательно с чаем. Без сахара, хотя можно с лимоном. Так оттеняет вкус…

Ну, с тем же самым чаем, естественно, обычным, чёрным (жасминный, копчёный лапсанг сушонг с правильным вкусом старой кожаной подмётки, чай с бергамотом или чабрецом мы тоже уважаем, но это совершенно другое дело) и тем же самым вареньем, непременно из аккуратной фарфоровой розеточки, лучше белоснежной, расписанной мелкими, очень яркими, чётко выписанными цветочками, чертовски хороши ещё и сухарики. Небольшие, хрустящие. Оптимально – ванильные, но можно и с изюмом или с маком. При этом варенье с его кисленьким вкусом хорошо смешивать со сгущёнкой, в равной пропорции. Смягчает. Только с настоящей, сделанной по старому советскому ГОСТу. А то развелось подделок… Зачерпываешь эту смесь сухариком, запиваешь всё это горячим чаем, и жизнь улучшается на глазах.

Американцам этого не понять. Ни разу не мог от них добиться в кафе по-настоящему горячего чая. Причём ПОСЛЕ еды. Несут едва тёплую мутноватую пакетную бурду, словно заваренную водой из-под крана (а может, именно так и заваренную), вместе с завтраком. Хоть убей. Про сухарики и варенье и не спрашивал – бесполезно. Сгущенка – только в русских магазинах, а иногда в аптеках, если их держат русские, поскольку для американской аптеки – нормально, когда там, помимо лекарств продаётся невесть что. К примеру, рядом с домом любимой тёщи, на Сигирт-бульваре, у океана, в дальнем уголке Квинса, именно в аптеке обнаружил классический домашний штрудель с изюмом, орехами и сливовым повидлом, почему-то от «Баку-бэйкери». Ну может, хозяин пекарни до отъезда в Баку жил…