Записки эмигрантки

Резонно! Мы ехали достаточно долго. И вот, на последнем повороте, вдруг Джозеф выругался и резко затормозил. Мы вышли из машины : колесо лопнуло. Как в плохом кино. Ночь. Никого вокруг. Вдали блестит водная гладь и мы, возле машины с лопнувшим колесом.

– 

Тут недалеко до дома – пешком дойдем, – сказал он.

– 

Ты хочешь оставить машину прямо здесь? – поинтересовалась я.

– 

А что такого? Завтра с утра пойду и поменяю колесо – сейчас все равно ничего не видно.

– 

Значит, домой сегодня ты меня не повезешь, – заключила я.

– 

Переночуешь у меня, завтра поедем!

Что я могла сказать? Ничего! Принять, как должное. Мы шли минут десять. На самом деле, мне уже было не до чего: я устала и хотела быть у себя дома, на своем матрасе.

Но вот, наконец, дошли! Небольшой двухэтажный домик, типовой, как все здесь, на побережье.

Зайдя в дом, Джозеф набросился на меня со всей итальянско-французской страстью, которая жила в его крови постоянно и кипела в течение сегодняшнего вечера. А я не стала сопротивляться – я была голодна уже шесть месяцев! И наконец-то мне дали еду – да, не деликатес, но когда человек голоден ему не до кулинарных изысков…

Так закончился волшебный романтический вечер. Обычной прозой жизни!

18. Покровитель

На следующее утро, проснувшись в громадной кровати Джозефа, я поняла, что в спальне нахожусь одна. Сладко потянувшись, спрыгнула с высокой, как все американские, кровати и выглянула в окно, выходящее на набережную. Как красиво! Вода в заливе подсвечивалась солнцем, по траве возле воды расхаживало несметное количество гордых гусей, по набережной гуляли люди. Я всю свою жизнь мечтала, чтобы из окна моей спальни был вид на воду, не имеет значения, какую – реку, пруд, океан!

Одевшись, я спустилась вниз. Джозефа в доме не было. На первом этаже расположилась небольшая гостиная, кухня и ванная. Все очень маленькое и заставленное какими-то коробками, заваленное вещами. У меня создалось впечатление, что хозяин этого дома собрался куда-то переезжать. Я зашла на кухню. Пахло кофе. Кухня оказалась достаточно большой, но все свободное пространство было заставлено какой-то ненужной здесь мебелью. «Странно!– подумала я. – Может это и не его дом вовсе.». Я стала открывать кухонные шкафчики – все забито: специи, сладости, чаи, сухофрукты, соусы! Чего здесь только нет! Порядка! Порядка здесь нет! И если бы человек хотел найти среди всего разнообразия что-то – ни-ког-да! Трудно даже припомнить, что у тебя есть, а чего нет, когда так все завалено. «Странно, он же говорил, что почти не бывает здесь, – вспомнила я. – Зачем тогда все эти накопления?» Мои мысли прервал голос Джозефа:

– 

Доброе утро или день! Проснулась?– вошел он, поцеловав меня.

– 

Доброе утро!

– 

Я уже успел поменять колесо, – сообщил он.

– 

Слушай, уже поздно. Надо ехать, мне и так неудобно перед сыном. Что я ему скажу? Где я была? Отправилась поужинать и пропала, – угрызения совести перед Данькой разрастались в геометрической прогрессии.

– 

Сейчас поедем. Сколько ему лет? Почти пятнадцать? Он уже сам должен по свиданиям ходить. Что он, не понимает, что у него молодая красивая мама? Выпей кофе, а покушаем мы где-нибудь по пути – у меня ничего нет в доме.

– 

Джозеф, а это твой дом? – осторожно поинтересовалась я.

– 

Да, а почему ты спрашиваешь? Неужели я бы привез тебя в чужой дом?

«У меня такое было. Поэтому и спрашиваю» – подумала я, а сама ответила:

– 

Да как-то странно все. Как будто кто-то собирается переезжать.

– 

Я здесь бываю очень редко. У меня квартира в Манхэттене – там удобно и до работы рукой подать. Здесь я давно не был и времени убраться нет.

– 

Понятно, – ответила я, но меня все еще терзали сомнения.

– 

Вот ты появилась в моей жизни, мы и будем вместе приезжать сюда.– завил он.

Наконец-то выехали. По пути заехали в шиномонтаж – отремонтировать старое колесо.

– 

Я ведь не могу ездить без запаски, – резонно заметил Джозеф.

Пока ремонтировали колесо, я позвонила Даньке. Что сказать? Как сказать? Умом я понимала, что мой ребенок уже взрослый – ему почти пятнадцать и он все понимает, но у меня всегда было гипертрофированное чувство вины перед ним, если я шла на свидание и не возвращалась домой, что случалось крайне редко. Он никогда не знал о моих мужчинах, я никогда его ни с кем не знакомила, стараясь не травмировать его душу – он ведь мальчик, ревнует. Даже с Андреем, присутствующим в моей жизни много лет, Данька не был знаком. Он знал своего отца и Сашу, моего второго мужа. Все. При любых обстоятельствах и раскладах я старалась ночевать дома. Во сколько бы я ни вернулась ночью – мой ребенок видел меня утром в моей спальне. Что же сказать ему сейчас? Я не умею врать – мой голос выдает меня с потрохами. Мама ушла вечером на свидание, не позвонила и не пришла домой! Понятно, что с мужчиной ночью она не в шашки играла. Мне было жутко стыдно! Я себя чувствовала развратной женщиной.

– 

Данька, привет! – заблеяла я. – Как дела?

– 

У меня-то нормально! А вот у тебя как?– подобран правильный тон, чтобы мои угрызения совести совсем загрызли меня.

–