Записки еврея

 Родители моей супруги принадлежали къ многочисленной семьѣ и роднѣ, неотличавшейся ни еврейскимъ аристократизмомъ происхожденія, ни ученостью, ни богатствомъ. Эта убогая, невѣжественная родня украшалась единственно однимъ родственникомъ, бывшимъ въ свое время откупщикомъ и подрядчикомъ, и сошедшимъ уже со сцены своего величія, въ то время, когда а косвенно сроднился съ нимъ. Это былъ неглупый человѣкъ, хоть въ своемъ родѣ невѣжа, сибаритъ и развратникъ мелкаго полета. Тертый калачъ, побывавшій нѣсколько разъ въ Питерѣ, пріобрѣвшій сноровку ловко подъѣзжать къ высшимъ и низшимъ администраторамъ, всосавшій въ себя всю эссенцію тогдашняго мудраго крючкотворства, онъ считался въ еврейскомъ обществѣ города Л. силой несокрушимой. Гордясь своимъ авторитетомъ, онъ, при всякомъ случаѣ, изъ одного чванства, вступалъ въ сутяжническую борьбу съ мѣстными мелкими властями. Къ удивленію, онъ нѣсколько разъ оставался даже побѣдителемъ. По милости его кляузъ и доказанныхъ грѣшковъ, были исключены со службы два городничихъ, стряпчій и почтмейстеръ, возымѣвшіе дерзость обращаться съ нимъ такъ же патріархально, какъ и съ прочими забитыми евреями. Евреи города Л., презиравшіе его въ душѣ за его грязныя дѣла, тѣмъ не менѣе преклонялись предъ сихъ свѣтиломъ, отдавали ему всевозможныя почести и давали ему роль главы кагала. Въ то время, когда я сроднятся съ эксоткупщикомъ, онъ не занимался уже никакими дѣлами, а жилъ еврейскимъ рантье и состоялъ въ ябедническомъ поединкѣ съ предводителемъ дворянства, изъ-за какихъ-то мелкихъ личностей. Я пришелся своему новому родственнику по душѣ, какъ грамотный и скромный юноша, который напишетъ; перепишетъ и не выдастъ тайны. Я всегда писалъ ему бумаги "по титулѣ" съ его диктовки, положительно не понимая ни смысла дубово-канцелярскаго слога, ни силы приводимыхъ во множествѣ статей закона. Я догадывался только, что еврей обвиняетъ предводителя, совокупно съ прочими мѣстными властями, въ какихъ-то лихоимныхъ поборахъ, производимыхъ вопреки цѣлой серіи такихъ-то законовъ, а предводитель взводить на еврея какія-то уголовныя преступленія, по части клубнички, за незаконное сожительство, да еще съ христіанками, и тоже напираетъ на какіе-то законы. Лживая и грязная эта ерунда, пересыпанная словами "якобы", "дондеже", "поелику", и проч., вызывала множество слѣдствій, переслѣдованій, устраненіе слѣдователей, и вела чиновниковъ къ наживѣ, а дѣло оставалось in state quo и пережило обоихъ озлобленныхъ сутягъ, высосанныхъ піявочныхъ людомъ до мозга костей. Изъ всей новой, многочисленной моей родни, единственная эта личность была нѣсколько рельефнѣе прочихъ, остальные-же барахтались въ грязи и нищетѣ, и не являли ничего такого, что заслуживало-бы особеннаго вниманія. Къ подобной средѣ я уже успѣлъ присмотрѣться до тошноты и отвращенія. За то родители моей жены, своей нравственною типичностью, возбудили все мое любопытство.

 Семья, въ которой я очутился какъ нахлѣбникъ, поступившій, за харчи, въ супруги, была обыкновенная, многодѣтная еврейская семья. У евреевъ небогатаго класса малолѣтнихъ семействъ почти не бываетъ. Почему это такъ, а не иначе, я объяснить не берусь. Впрочемъ, быть можетъ, и потому, что законная любовь -- единственное наслажденіе, которое бѣднякамъ достается даромъ... Хайклъ однажды сказалъ: "Мнѣ хотѣлось-бы посѣтить то кладбище, на которомъ покоится прахъ двадцатилѣтняго, бездѣтнаго еврея". Тотъ-же острякъ Хайклъ обрисовывалъ жизненный путь еврея и христіанина нѣсколькими словами, которыя всегда казались мнѣ необыкновенно удачными. "Жизнь еврея -- говорилъ онъ, опредѣляется такъ: Родиться. Жениться. Плодиться. Нажиться. Учиться. Разориться". Поэтому еврей страдаетъ, лѣзетъ изъ кожи всю жизнь и умираетъ недоучкой и нищимъ, оставляющимъ кучу маленькихъ нищихъ. Жизнь христіанина -- "Родиться. Учиться. Дослужиться. Нажиться. Жениться. Почти тѣ-же, только въ другомъ порядкѣ поставлены, а результатъ -- совсѣмъ противный". Конечно, въ настоящее время, благодаря духу вѣка, небольшое число болѣе благоразумныхъ евреевъ измѣнило къ лучшему постановку своихъ жизненныхъ глаголовъ. Но тогда это было иначе.