Записки Флэшмена. Том 1.

Но надежда протянула недолго – так всегда бывает. Услышишь какую-нибудь новость, сплетню или загадочную фразу типа той, что обронил Лаборд, – и воспаришь на крыльях оптимизма. Но ничего не происходит, и ты начинаешь падать духом – сначала постепенно, потом все быстрее, все ниже и ниже, пока не ловишь себя на мысли, что не замечаешь, как летит вокруг тебя время. Я рад, что не принадлежу к тем хладнокровным натурам, которые умеют трезво оценивать шансы, поскольку, рассмотрев свое положение на Мадагаскаре с позиций логики, мне оставалось только пустить себе пулю в лоб. А так, метаясь из жара в холод, я сумел пережить эти месяцы.

Да, прошли месяцы – целых шесть, хотя, вспоминая о них сейчас, мне кажется, что пролетело лишь несколько недель. Память способна цепко удерживать ужасные события, но сливает в единое смутное пятно однообразные, тягостные мучения, особенно если помочь ей доброй порцией крепких напитков. Отличная анисовая водка у них на Мадагаскаре, и я хлестал ее, как деревенский пастор, так что в промежутках между сном и пьяным ступором у меня оставалось совсем немного времени на рассуждения.

Как уже говорилось, при нужде человек способен смириться со многим, поэтому я муштровал своих солдат, обслуживал по вызову королеву, расширял круг знакомств среди военной аристократии, обихаживал мистера Фанкануникаку – короче, делал все, что могло дать со временем свои всходы – если, конечно… Нет, нет, оно наступит, обязательно наступит! Ибо, хотя рабство мое на Мадагаскаре постепенно начинало казаться бесконечным и даже естественным, иногда – когда королеве приходила в голову какая-нибудь новая особо извращенная жестокость или когда становилось невмоготу выдерживать запахи ароматического дыма и пыли, – мне не оставалось ничего иного, как, стоя на плацу под Антаном, устремлять взор к далеким горам и яростно твердить себе, что где-то на земле все еще существует «Лордс», где Феликс подает свои медленные, зрители на трибунах хлопают в ладоши, а грачи на деревьях – крыльями; где-то есть зеленеющие поля, моросит английский дождь, пасторы читают проповеди, крестьяне пашут, дети играют, хамы сквернословят, девушки молятся, сквайры напиваются, шлюхи распутничают, «ищейки» рыщут – там мой дом, и должен быть какой-то способ вернуться туда!

Так что я держал ухо востро и выяснил:

…что Тамитаве – хотя с караваном невольников путь у нас занял не один день – находится не далее чем в ста сорока милях от Антана;

…что в этот порт дважды в месяц захотят иностранные корабли;

…что Фанкануникака, чье ведомство я частенько посещал, получает известия о них.

«Самсон» из Тулона, «Кулебра» из Гаваны, «Александр Гамильтон» из Нью-Йорка, «Мэри Питерс» из Мадраса… Я читал эти названия, и сердце замирало в груди. Они только встают на якорь на рейде, чтобы выгрузить и забрать товары, но если мне удастся улизнуть из Антана с таким расчетом, чтобы оказаться в Тамитаве как раз тогда, когда корабль там… Доплыл до берега, значит, и до судна доплыву, и пусть тогда попробуют снова заполучить меня на свой трек-тый остров! Но как добраться до Тамитаве, опередив погоню? В армии имелись лошади – жалкие клячи, конечно, но годятся. На одной еду, три в заводе… Б-же, а Элспет?! Надо забрать ее с собой… А надо ли? Если только сбежать и вернуться за ней с армией? Юпитер, Брук будет прыгать до небес при возможности пойти в крестовый поход против Ранавалуны – если Брук еще жив, конечно. Нет, еще одной кампании с ним я не вынесу… ч-ва Элспет! И мысли мои пускались вскачь, только чтобы вернуться опять в душный и пыльный Антан, к череде жалких будней.

Впрочем, не все было так мрачно. Армейская работа мне нравилась, и я с удовольствием гонял свои войска на маневры, учил их одновременным поворотам, парадному маршу и так далее; свел близкое знакомство с важными ребятами типа Ракухадзы, которые все более относились ко мне, как к ровне, даже приглашали к себе в гости – тоже мне, мартышки-покровители! Фанкануникака смотрел на это все одобрительно.

– Отлично проводить время, а? Обеды, развлечения, выпивка хоть залейся; высший общество, «как поживаете», «рад видеть» и все такое? Видеть вас с граф Ракухадза, барон Андрияма, канцлер Вавалана и другими сливками. Не спускать глаз с Ваваланы, однако – подлый пес – чуть что – шу-шу-шу королеве. Так что смотреть в оба этот гадкий негодяй Вавалана: ему ненавидеть старину Фанкануникака, ненавидеть вы тоже, ревновать, что вы седлать королева, устраивать ей счастливый бум-бум, может, даже мальчишку сделать, кто знает? Вавалана не нравится это, очернять вас как может. Следить за ним, говорю вам. Тем время ублажать королева, люблю не могу, она в восторг, не так разве, ха-ха?