Записки грибника

Встревать в их ругань мне не хотелось. Когда впервые услышал подобное, решил их примерить. 'Миротворец' Самого чуть не съели. Это потом наглядевшись на подобное понял что ругаются они не по злобе, а скорее по привычке. Что делать двум старикам? Дети выросли, разъехались и давно живут своей жизнью.

В воскресенье сходить на службу, с кумушками поболтать, в какой день соберутся и вдвоем съездят на базар. Вот и все развлечения, а все остальное время, она шуршит по домашним делам, а он не вылезает из мастерской.

После того как они закончили вечерние прения, Никодим, обстоятельно рассказал про свою троюродную сестрицу. Начав обсуждение под его пиво, закончили моим спиртом, расползлись уже за полночь… Короче я получался что-то вроде внучатого племянника, одним словом, — 'седьмая вода на киселе' Тогда меня это рассмешило, а вот когда шел со стрельцами, было не смеха. В голове крутились самые дикие варианты, 'дыба, кнуты, батоги' занимали среди них не самое последнее место.

Действительность оказалась прозаичней. Наконец-то до властей дошли слухи о моих пистонах, они каким-то, неведомым!!! для меня образом, дошли до высоких чинов. Моя задумка была оценена по достоинству, один из бояр, заядлый охотник, давно уже стал моим клиентом. Он регулярно присылал своих людей за капсюлями, брал немного, по сто штук всего. За полгода, по моим записям, я произвел и продал почти десять тысяч штук. Что-то ушло стрельцам, а часть была продана в городе. Приходили одни и те же, но с недавних пор было замечено несколько новичков. За одним их них, проследил посланный мной, мальчишка. Когда он вернулся и рассказал, я сначала обеспокоился, но по трезвому размышлению решил что изменить, что-либо, уже не в моих силах. Серенький мужичок, купивший сразу три сотни штук капсюлей, был с московского заводика, работавшего на правительство и называлась сея лавочка — Московский пушкарский двор.

'Осенью прошедшего года, для меня прошлого, в одно из воскресений совершил туристическую вылазку в город. Люди! Я ни хрена ничего не узнал. Только красную площадь, застроенную бесчисленным количеством лавочек, навесов примыкающих ко рву по которому вода из неглинки протекает. Нету достопримечательности в виде мавзолея, рубиновых звезд на шпилях башен, да и последние выглядели как-то по-другому. Новей что ли? Это был другой кремль. Одну достраивали, она сверкала только что положенной крышей и краснела свежей кладкой кирпичных стен. Это была недавно, по — местному времени, законченная после восстановления Угрешская башня. Набережная, которую я привык видеть полную автомобилей и черную от асфальта с узкой полоской газона у стены, сейчас была не похожа сама на себя, в прошедшую войну с перепугу там насыпали земляной вал. Большого каменного моста, не было, на его месте стоял на дубовых кряжах деревянный, под ним было мелководье и подошедшие купеческие кораблики, разгрузившись на берегу, волоком перетаскивались дальше, в этом месте было обилие всяческих лавочек, амбарчиков, сараюшек, здесь же шла бойкая торговля разгруженным товаром. Природный шлагбаум, хочешь, не хочешь, а выгрузись. В этом месте поставить бы таможенный терминал, да потрошить купчишек проезжих. Только в половодье можно было пройти по реке, в остальное время года, увы. Да уж предки не дураки были, ставя кремль в таком месте, завсегда водный путь был самым простым и дешевым. В старушке Европе местным баронам приходилось на ровном месте препятствия городить, чтоб свою таможню ставить и бабло с проезжего люда брать, а здесь сама природа постаралась. Люди только мелкие штрихи добавили.

Овраги, реки, ручейки, промоины, мелкие мосты, мосточки и мостки, половина улиц вблизи кремля была просто испещрена ими. Добротные усадьбы, обнесенные высоким забором из стоящих вертикально бревен, соседствовали с убогими хибарами огороженными чуть ли не штакетником сделанного из хвороста и разделяло эти строения маленькая дорожка, выводящая к очередному оврагу. Не мудрено, что Москва часто выгорала после пожаров. Одно дерево кругом, каменных или кирпичных домов было мало, только церкви, монастыри да кремль. Добавьте сюда грязь осеннюю, навоз лошадиный, лепешки коровьи… Впечатление было тягостное от той экскурсии, придя домой упился до поросячьего визга'

В приказе на меня попытались наехать, — ' мол, без дозволения царского огненным боем занимаюсь и порчу навожу на оружье справное'

Ответил, — 'что пистоны мои для охотников. Чтоб зверя не пугать дымом от фитиля горящего, придуманы и ежели кто из людей ко мне приходящих желал переделать свою пищаль под мой пистон, то было это желание того кто пришел. Я им свою волю не навязывал'

На вопрос, — ' но деньги брал'

Ответил, — 'что токмо на заднице чирей просто так вылезет'

Покричали немного, друг на друга, он меня пугать начал, карами грозился…

Я стоял, смотрел на этого дядечку, и ни как не мог въехать — что ему от меня надо?

Спросил.

Его ответная речь мне очень понравилась, напомнила чем-то нашего парторга на собрании, слов много и ни о чем. Одним словом, — ' враги вокруг и воры'