Записки ящикового еврея. Книга первая: Из Ленинграда до Ленинграда

В этот раз с разведвзводом и саперами он должен был определить, насколько реальной была опасность того, что немцы смогут перерезать железную дорогу Мурманск – Беломорск. Разведка была проведена успешно, большинство вернулись живыми, командование получило важные сведения, и папу наградили. При этом папа упоминал одну деталь: когда он спал, его охраняли. Свои же от своих. Во взводе, как и во многих разведротах, было много уголовников. Старшина роты (похоже, бывший пахан), объяснил отцу необходимость охраны. «Если, ты, лейтенант, „сканаешь“, то мы все здесь останемся. А так, может быть, еще выйдем».

В справедливости слов старшины я убедился на собственном опыте. В Волчьей тундре ориентироваться очень сложно. Все озера и горы похожи. Кроме того, мало кто знает, что там существует магнитное склонение в 11 градусов, что на длинном пути сильно отклоняет идущих по компасу от цели (и мы в походе чуть не заблудились в болотах Кольского).

Папа на фронте был сапером и отвечал за минные поля и их разминирование. Был не один раз ранен и награжден одной из первых медалей за «Отвагу»[50] и ранним орденом Красной звезды. В начале войны награды давали скупо. Он служил батальонным (потом полковым) инженером, а дивизионным инженером состоял знаменитый впоследствии строитель гидростанций Андрей Бочкин, который после войны звал отца с собой на большие должности (и каторжную работу) на строительство Красноярской ГЭС. Не сложилось, так как папу успел в 1950 году мобилизовать НКВД. Тоже на стройки.

В 1942 году выздоравливающего после ранений папу откомандировали во Фрунзе на ускоренную учебу в переведенную туда в октябре 41-го года Московскую Инженерную Академию имени Куйбышева. Встретив-шиеся в Академии фронтовики отметили прибытие как положено и на следующее утро в полуразобранном состоянии явились в Академию. На лестнице, покрытой ковровой дорожкой, их ждал кадровик-полковник, в форме с иголочки и в начищенных до блеска сапогах, скорее всего энкавэдэшник, и устроил им разнос: почему не по форме одеты, почему несвежие подворотнички, сапоги начищены не до блеска и т. д. Офицерам-орденоносцам, большинство которых было ранено (нашивки за ранения не так пришиты!) это было непривычно, раздался ропот и один из них поинтересовался: «Чего разбушевался? А сам-то ты воевал?». Полковник задохнулся от возмущения, отделался стандартным ответом тыловиков: «Я служу там, где больше всего нужен Родине» и приказал им вечером явиться в канцелярию. Все были отчислены из Академии и посланы обратно на фронт в части, их откомандировавшие, с наказом – по службе не продвигать.

Не исключено, что это спасло папе жизнь. У него на курсе были друзья, прибывшие туда раньше. Весь набранный курс летом 1942 года послали саперами в откатывающиеся под Сталинград войска. Почти все там погибли. Один из них (кажется Бергер) попал в окружение и, как следствие, в штрафбат. Когда он потом рассказывал про «свою» войну, папа и его друзья, тоже фронтовики, сдерживали слезы.

После того, как положение на фронте выровнялось, выяснилось, что нужно срочно переучивать комиссаров. Они, к радости солдат и командиров, были ликвидированы как класс. А политотделы уже были дальше от военной жизни. Ну, а члены военных советов (в армиях и фронтах) уже тех полномочий не имели, хотя еще и могли настучать.

Но переводить комиссаров в простые солдаты или младшие командиры было не в привычках большевиков. И их стали переучивать на младших лейтенантов (сапёров).

Так как людей с высшим инженерным образованием было мало, то одним из преподавателей комиссарских курсов назначили отца. Воспоминания об этом периоде его не тешили. Учиться заставили людей с гонором. Они заменяли отсутствие элементарных знаний и способности учиться «преданностью делу партии». Из них готовили кадры в инженерные войска. Кроме разминирования и постановки мин, они должны были руководить подразделениями при строительстве деревянных мостов, уметь наводить понтонные мосты и т. д. Пришлось учить математику.

– Сержант Иванов, нарисуйте на доске угол АВС.

– Такой?

– Нет, больше.

Иванов тянет стороны угла к концам доски и под смех класса докладывает:

– Товарищ капитан, угол больше этого на этой на доске построить невозможно.

Одной из основных задач Карельского фронта была охрана железнодорожного сообщения с Мурманском, через редко замерзающий порт которого, шли непрерывно конвои с вооружениями. Гитлер недооценил важность поставок по лендлизу – только за первый год войны американцы поставили Союзу больше вооружений, чем имел вермахт перед нападением на СССР.