Записки империалиста (СИ)

— Ваше Высочество!!! Наши разбили союзников под Керчью!!! На суше и море! Полный успех!!! И протянул телеграмму на имя великого князя. Прочитав её, он, глядя на улыбающегося офицера, говорил:

— Он смог!!! Смог!!! А ведь не верили! Сомневались. А он смог!!! И, ты, смотри сам в бою был, на штыках бился. Вот это брат, выдал!

Когда, немного страсти улеглись, Константин Николаевич, поймал себя на мысли, чтоб так, по-хорошему завидует брату. Он сумел добиться такой нужной сейчас для России победы, был сам в бою, выказал умение и храбрость. Как Пётр Великий. И, подумал, о том, что Александра он оказывается знал не так хорошо, как ему казалось. Но, и у него будет возможность отличиться.

Балтийский флот, с почина императора и его усилиями выходил из многомесячного оцепенения. Из четырёх самых быстрых пароходофрегатов сформирован как его назвал брат, «летучий отряд», и ещё два отряда, в один их них входил винтовой фрегат «Полкан». Их перевооружили на крупнокалиберные дальнобойные орудия. Чтоб при встречи со слабым противникам иметь значимое преимущество, с равным иметь просто преимущество. А при встречи с более сильным вести бой на расстоянии. Жаль, что не успели до войны принять на вооружение 60-ти фунтовые пушки Баумгарта. Они бы сейчас были очень кстати, с их дальность стрельбы ядром более восемнадцати кабельтовых, бомбой больше шестнадцати. И теперь их в спешном порядке испытали, и Александровский и Олонецкий завод льёт их днём и ночью.

Отряды пароходофрегатов пока у Кронштадта отрабатывали слаженность действий в отрядах, провели стрельбы, и вскоре должны были сделать выход в Финский залив. Подходящие пароходы переделывали в канонерские лодки, в дополнение к путиловским. Чтоб ими вместе с гребными прикрыть Або, Выборг, Котку, Нарову. Но, больше всего внимания и сил по требованию Александра уделялось укреплению Свеаборга.

Там усиливали укрепления, береговую и корабельную артиллерию, по принципу, чтоб калибр был побольше и били подальше. Брат даже дальность назвал, от трёх вёрст. Вскоре должны были начать выставлять мины.

На остров Друмс он приказал отправить не менее двух рот со штуцерами, крепостными ружьями, две батареи пудовых коротких единорогов. Для них указал сделать, как он их называл закрытые позиции, для пехоты надежные укрепления в случае обстрела с моря. Когда перед отъездом в Крым он вновь попросил рассказать как идут дела на Балтике. И на вопрос: «Почему к Свеаборгу столько внимания?» Он ответил: «Я просто это знаю точно. Они ударят там. Верь мне». И теперь после Керчи, великий князь Константин Николаевич уже насчёт Свеаборга не сомневался, почти. Поэтому теперь сам потребовал доклад о подготовке крепости и флота к отражению нападения противника. И засобирался туда сам. Заодно проверить как идут дела в Выборге, Котке. Да, и финнам в своём лице показать намерение России сражаться дальше, и шведам тоже.

В ходе подготовки Свеаборга к обороне делалось то, что указал Александр. Создание минно-артиллерийской позиции, устройство хотя бы оптического телеграфа между крепостью, батареями, флотом. Заранее пристрелять акваторию, разбить её на квадраты и подквадраты. Собирались использовать бетон для защиты пороховых погребов, позиций артиллерии. Появились и свои новые идеи, как более выгодно использовать линейные корабли против сил противника. Как не странно их подсказали речники, точнее, морские офицеры, которые видели это на Волге ещё до войны. Уверен брату это понравиться, когда приедет расскажем и покажем.

Генерал Алексей Петрович Ермолов, дремавший в кресле после обеда, вздрогнул, от того, что в комнату вбежав как очумевший денщик, почти заорав, сообщил новость: «Победа, ваше высокопревосходительство!!! Побили вражину под Керчью. Крепко побили!!!» И тряс в руке газетой.

Генерал молча посмотрел на него, глубоко вздохнул, и сбросив с колен толстого кота, встал с кресла, пошёл к образам, и стал молиться как умел. В ней старый воин благодарил Вседержителя и Пресвятую Богородицу, заступницу России, за ниспослание победы русскому оружию в праведном деле защиты Отечества и истинной веры православной. И просил их и далее не оставлять без своей помощи его Родину. И текли слезы по его старческому лицу, а, рядом с ним стоял его верный денщик, тоже молился, и по-мужски, молча плакал.

После этого генералу прочитали сообщение о победе два раза, и он распорядился принести водки с закуской, выпил за победу, налил и денщику, и сказал:

— Император сам штыковую ходил. Француза одолел. Молодец конечно! Храбрый. Но, не по чину, надо было быть с войсками только. А в атаку коль нужно было, генералов бы послал. Но, победу он сам добыл, для России и для себя. Этого не отнять. И задумавшись вновь сказал:

— Пригласи-ка, ко мне врачей, да наших, военных, не штатских. Лучших! Надо напоследок ещё послужить, а не только казнокрадов гонять. Раз сам император на штыках бьётся ради победы, то и старикам нечего дома сидеть. Война идёт.

И выпив третью рюмку, вдруг помолодевшим голосом рыкнул:

— Бумаги и чернил! Письма писать будем!