Записки империалиста (СИ)

Вот и сейчас их несколько кораблей в двух милях с небольшим от них наблюдали уход флота союзников. И из-за русских он теперь не сможет испытать в деле своё изобретение, орудийный плот. С него должны были с мелководья вести обстрел русского берега, то есть в упор. Плот состоял из рамы длиной 15 ярдов и шириной 5-ть, опиравшейся на 29 просмоленных бочек, размещённых в шесть рядов. Поверх рамы была устроена дощатая палуба с длинной 32-фунтовой пушкой. Экипаж плота состоял из 18 человек, а малая осадка, чуть больше фута, позволяла ему не бояться мелей и приближаться вплотную к берегу. И получается русские его опередили! Ведь они сделали нечто подобное. Даже лучше. Их плоты могли сами двигаться, и, судя по конструкции, имели защиту орудий. «Защита орудий и их расчётов вот, что нужно. Что вроде колпака сверху, крепостной башни». Отринув в сторону невесёлую реальность, мысли Купера Кольза ушли туда, где он полностью свободен. В изобретательство! Здесь он был свободен, как ветер в океане.

Григорий Иванович Бутаков, стоял на мостике «Бойца», и с удовольствием наблюдал уход флота противника. Они отстояли пролив и Керчь! Англичане, французы биты на море русским флотом!!! Наконец-то настоящее дело, и победа. А не эта возня в бухте Севастополя. Эх, будь у него сейчас вся троица в строю, а не один «Боец». Можно было бы используя их скорость и маневренность, прижать хвост уходящим супостатам.

«Да, колесные корабли для боя не годятся. Это мне повезло с «Перваз-Бахри», что он не смог повредить мне колеса. Вчера в бою, их уязвимость я видел сам. Будущее за винтами. Артиллерию и рубку надо прикрывать защитой, машину наверно тоже», — текли мысли в голове Бутакова уже о будущем флота. «Хм, а ведь сегодня произошло первый в истории бой эскадр паровых кораблей!!! Пусть и с участие береговых батарей. И паровые бронированные суда приняли в нём участие! И мы взяли верх! Причём над британцами. Хвастунами. И я получается на «Владимире» провёл первый бой паровых кораблей, и теперь первый бой паровых эскадр и броненосцев. Так, кажется, называл император эти плавбатареи. Трижды вошёл в историю. Не многовато ли Григорий Иванович!» Усмехнулся про себя Бутаков. И тут его взгляд притянула к себе неловко приткнувшаяся к берегу «Миранда», которая была по правому борту. На ней уже были солдаты. Но, Андреевский флаг ещё на трофее не подняли. «А должны были быть моряки в первую очередь! Надеюсь, машина цела. И корпус подлежит ремонту. Приведём в порядок, введём в строй. Была «Миранда» станет Колой или Керчью, ха-ха!». Улыбнувшись, подумал, проявив в своих мыслях хозяйственно-политический подход, теперь трижды пионер в мировой истории военного флота, русский моряк, Григорий Иванович Бутаков.

После обеда с англо-французским-турецким десантом под Керчью было окончательно покончено. Его остатки были погружены на суда, и они к этому времени уже покидали Керченский пролив. Но, не все. Два английских судна и одно французское остались в бухте Камыш-Буруна. Они из-за поднявшийся суматохи и легкой паники после подрывов мин и обстрелов попали в ДТП, и чтоб не утопнуть и не быть брошенными, были вынуждены вылезти на мель. Экипажи рвать, поджигать свои суда не стали. Некогда было, торопились они. Ведь о них в этом бедламе могли и забыть, а это русский плен. Поэтому взяв, что можно было урвать с собой, прыгнули в баркасы, шлюпки, ялики, и поспешили попасть на борт уходящих союзников. Так, что теперь это законная добыча тех, кто заставил, по сути, бежать из Камыш-Буруна десант союзников. То есть русских.

Досматривать достаточно однообразное, но, приятное душе и глазу действо под названием уход, бегство флота противника из пролива я не стал. Война, войной, а обед по расписанию. И реализовав это истину на практике, тут же под навесом лёг спать. Почти полтора суток без сна, дневной бой, ночной, нервяк, пограничная ситуация, таскание на себе доспехов, умаялся. Делами с пленными, трофеями, займутся Хомутов, штаб, командиры частей. Поэтому через несколько минут я уже засыпал под шум бодрствующей русской армии. Улетал я в сон со спокойной душой и совестью. Победа!!! Я смог её организовать и добиться. Имею право так сказать. Заслужил. Всё. Отбой.

«Нас утро встречает прохладой, Нас ветром встречает река». Так пелось в песни даже ещё не моего поколения. И почему-то вспомнилась она. Только в моём случае, было море. А душе и впрямь хотелось петь. Хотя… утро 25 мая 1855 года должно было одновременно меня обрадовать и огорчить. Мне предстоял доклад о потерях противника и наших.

Тоже явно отдохнувшие генерал Хомутов и адмирал Новосильцев в восемь утра были готовы дать первые итоги сражения за Керчь. На суше и море. Я их молча выслушал, делая себя пометки у себя. Потом я пригласил их к завтраку, и за ним тоже продолжили говорить о делах.