Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.

А вот как раз времени освоиться ей совсем не дали. Генрих решил устроить невесте романтическую встречу, для чего весь такой в образе нетерпеливого жениха приперся в Рочестер, где временно остановилась Анна со свитой. Ему бы посмотреть в зеркало трезвыми глазами и понять, что он давно не стройный золотоволосый принц, а рано постаревший дядечка внушительной комплекции с кучей болезней и невыносимым характером. Спокойствие и достоинство – вот что могло бы хоть как-то спасти его имидж. Да нет, куда там. В один прекрасный момент в комнату перепуганной принцессы ворвалась толпа неизвестных мужчин в масках. Надо сказать, что Генрих еще с юности практиковал вот такие романтические сюрпризики, врываясь к Екатерине Арагонской и ее дамам, но Екатерина знала, что делать, поэтому картинно пугалась при виде «разбойников», а когда они снимали маски, так же картинно ликовала. Ну с прибабахом муж, бывает, ради мира в семье надо относиться к его забавам снисходительно. Анна Клевская же о королевских пристрастиях к розыгрышам понятия не имела, языка, повторюсь, не знала, поэтому, когда к ней приблизился толстый потный мужик, что-то громогласно вещая и пытаясь ее поцеловать, она выдала естественную реакцию – в ужасе шарахнулась от этого неприятного субъекта. Король был очень обижен: какая неромантичная, не оценила, зараза, рыцарственных манер. Да и страшная какая-то, на портрете была лучше.

Видимо, Генрих испытал разочарование, сходное с тем, которое переживает современный мужчина, поведясь на вусмерть уфотошопленные фотки на сайте знакомств и обнаружив на свидании живую женщину со всеми недостатками, живым женщинам свойственными. А когда разочаровываешься, хочешь кого-нибудь назначить виноватым. Современный мужчина лишен возможности расстрелять изобретателей фотошопа, да и коварной обманщице мало что может предъявить. У Генриха возможности были пошире. Казалось бы, главный виновник – Гольбейн. Чего так красиво нарисовал, где реализм?! Но Генрих оказался человеком широких взглядов на искусство и понимал, что Гольбейн «художник, он так видит», нельзя требовать от творца простого копирования. Поэтому король все высказал главному идейному вдохновителю нового брака – Кромвелю. «Я ее не хочу! Я не хочу ее!» – с интонациями Евстигнеева из «Невероятных приключений итальянцев в России» твердил Генрих. «Да ты погляди на нее! – увещевал Кромвель. – Сколько в ней секса!» Все напрасно, король гневался и за глаза обзывал невесту фламандской кобылой. Ага, как будто на портрете она Дюймовочка.

Кромвель занервничал и попытался свалить всю вину на адмирала: почему, мол, не задержал Анну в пути и не сообщил о том, что она внешне как-то не очень. Адмирал аргументированно послал Кромвеля с его претензиями, спросив: «А что я должен был написать королю о будущей королеве – ой, твоя такая страшная, ябневдул? Еще за неуважение к власти в Тауэр посадят, оно мне надо?»

Жениться королю все же пришлось. Юристы по приказу короля искали зацепку для расторжения помолвки, но ничего не вышло, тем более Кромвель яростно тянул в противоположную сторону, настаивая на необходимости брака. Оставшиеся до свадьбы дни король ужасно стенал, рассказывая всем, что надевает на шею хомут, потому что он все делает для других, а о себе забывает, и как он несчастен, и вообще все плохо. Анна чувствовала напряженность в атмосфере и не понимала, что она такого сделала, почему король так холоден, а придворные так смущены. Кромвель нервничал еще больше, потому что когда король страдает – ховайся кто может. Этот несчастный страдалец всех сожрет и не подавится.

После первой брачной ночи ситуация не улучшилась. Выйдя из спальни, Генрих объявил, что королева «не мила и от нее дурно пахнет», вследствие чего он не смог выполнить супружеские обязанности. По поводу дурного запаха, как и по поводу внешности Анны, было много домыслов. В одном романе даже говорилось, что Анна делала маски для волос из сырых яиц и не заметила, что попалось одно тухлое. Но, скорее всего, имела место обычная несовместимость двух людей, когда и запах тела кажется неприятным.

О своей временной (?) импотенции король трезвонил на каждом углу. Оно и понятно: он уже был полон решимости развестись, поэтому все должны были знать, что брак не консуммирован. Анна не протестовала, она, похоже, вообще не очень-то понимала, что должно происходить в спальне между мужем и женой, и по своей скромности не хотела, чтобы ее в этом вопросе просвещали. Она жила себе спокойно, учила английский язык, танцевала, играла в карты, заодно обновила гардероб. Многие считали ее женщиной чрезвычайно милой и приятной. Анна подружилась с детьми короля, даже с принцессой Марией, которая поначалу настороженно относилась к мачехе-протестантке.