Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.

Тем временем в Англии на трон восходит королева Елизавета, дочь Генриха VIII и сестра предыдущих монархов Эдуарда VI и Марии I. А с ее происхождением не все ясно, многие считают ее незаконнорожденной и, как следствие, недостойной трона. А Мария Стюарт – ее родственница по линии старшей сестры отца, причем, несомненно, законнорожденная. Ну ей и насоветовали старшие товарищи (ее свекор Генрих II и Гизы), чтобы она включила в свой герб английскую корону. Она и включила. В Англии напряглись. Даже не знаю, с чего они такие нервные: у них всего лишь в прошлом столетии велись кровавые войны за корону, плюс вот прямо сейчас острые религиозные противоречия, раскалывающие страну. Только очухались и начали потихоньку эти проблемы решать, а тут – бац! – иностранная католическая претендентка на свои права намекает. Совершенно не о чем беспокоиться, правда? А они распсиховались, невзлюбили бедненькую Марию. «Вы звери, господа!» Особенно Сесил, сволочь эдакая.

Кто-то скажет: «Мария же совсем молодая была, неразумная, просто послушалась дурного совета». Да, но я своего десятилетнего сына учила: грозишь дать кому-то в глаз, подумай, сможешь ли действительно эту угрозу осуществить, если придется. Если не сможешь, не грози – это и смешно, и опасно. А Марии-то в те времена было побольше десяти. Но результат был ровно тот же, что и с моим сыном: ачотакова? Воевать за свое право я не буду, но корона на гербе пусть висит и всех раздражает.

Тем временем французский король Генрих II погиб, и Франциск с Марией взошли на трон. И вроде все хорошо, и королева-мать, Екатерина Медичи, стала Марии дорогу уступать. Губы поджимала, это правда, но уступала. Только вот… кто хотя бы раз слышал про Варфоломеевскую ночь, представьте себе, что на вас, поджав губы и тщательно, но безуспешно скрывая неприязнь, смотрит Екатерина Медичи. То-то. «Неприятно» – здесь не то слово. А тут еще мать Марии в Шотландии умерла, не удержав власть в своих руках. И дядюшки Гизы немножко подложили племяннице свинью: поспособствовали заключению Эдинбургского договора между Англией и Францией, по которому французские войска покидали Шотландию, а Елизавета признавалась законной королевой Англии. И Марии Стюарт такой договор предлагалось ратифицировать, а она не хотела, потому что в глубине души (не очень глубоко, намерения ее были видны всем, кто способен был хоть что-то соображать) надеялась отхватить английскую корону себе. Это к вопросу про «неразумное дитя, стремящееся к миру во все мире, но подло обманутое коварными родственниками». На этом крупные неприятности не закончились: муж стал болеть. Это само по себе, конечно, огорчительно, да и о личных перспективах во Франции заставляет задуматься.

Худшие прогнозы очень скоро сбылись: Франциск умер. И тут со всей очевидностью стало ясно, что его восемнадцатилетняя вдова никому не нужна. Гизам уже неинтересно использовать ее как пешку в своих политических играх, у них к тому времени другие проблемы появились. Екатерина Медичи перестала скрывать свое отношение к невестке и всем своим видом как бы говорила «пошла вон». Выход, собственно, оставался один: собирать манатки и удаляться в закат. То есть в Шотландию, по месту прописки, исполнять обязанности согласно занимаемой должности. И Мария Стюарт села на корабль вместе со своей свитой и отбыла в Шотландию. Просила у Елизаветы разрешения на проезд через английские земли, то есть более коротким путем, но получила изысканный ответ: шиш тебе, сначала ратификация Эдинбургского договора, а потом все остальное. Ну и черт с тобой, решила Мария и двинулась в объезд.

В Шотландии обстановка вырисовывалась прямо как в известной советской песне: «Здесь у нас туманы и дожди, здесь у нас холодные рассветы», то есть погодка кардинально отличалась от той, к которой Мария привыкла во Франции. А уж строки про «Здесь на неизведанном пути ждут замысловатые сюжеты» как нельзя лучше описывают ситуацию, сложившуюся в первые дни пребывания Марии на исторической родине. Шотландия находилась под властью протестантских лордов, и как себя вести королеве-католичке, было совершенно непонятно. У власти, в числе прочих лордов, находился протестант Джеймс Стюарт, граф Морей – единокровный брат Марии, незаконный сын короля Якова V. Джон Гай пишет, что мама Морея, леди Маргарет Эрскин, утверждала, будто она была обвенчана с королем, поэтому право на престол имеет ее сын, а не какая-то там Мария. Но, видимо, утверждала как-то вяло и непоследовательно, потому что Морей никогда особо не выступал против Марии в духе «на ее месте должен был быть я!», хотя к власти стремился и регентство свое отстаивал, как мог.