Записки из арабской тюрьмы

Похоже, никто освобождать меня не торопился. Чувствуя к себе пока хорошее расположение, надумал поговорить с каким-нибудь местным начальником, решил узнать, что все это значит. После долгого объяснения «на пальцах» меня отвели к дежурному офицеру.

Разговор с ним тоже не прибавил информации. Даже приведенный из камеры Тони-Тамил не особо помог, его скудный словарный запас русских слов оставлял желать лучшего. Понял одно — сидеть здесь, пока не состоится суд-трибунал. А когда он будет — никто не знает. Консулу обо мне известно, а когда объявится — непонятно.

Новый «друг» объяснил, что написал от моего имени прошение о покупке вещей, необходимых в местах заключения: сигарет, хорошего мыла, шампуня, стирального порошка, кофе, минеральной воды, сахара и т. п. Он хочет, чтоб я с ним поделился.

— Тони, но у меня практически нет денег! — удивился я. — На какие шиши-то куплю?

— Я все улажу! — возразил капран.

— Ну, валяй! — согласился я.

Тони быстро о чем-то заговорил с офицером, сунул под нос ему написанную бумагу. Тот внимательно прочитал, раскрыл какой-то журнал и сунул его под нос Тамилу. После чего капран подошел ко мне и разочарованно произнес:

— Так у тебя нет денег! Ты нищий!

— Да, я и не отрицал этого!

— А я думал, это у тебя столько евро, а это миллимы, копейки, по-вашему. Ладно, придешь в камеру, поговорим.

«Друга» отвели в камеру, а меня вместе с остальными к доктору для осмотра.

Доктор — молодой человек лет тридцати, отлично говорил на четырех языках. Он с интересом разглядывал меня, пытался поговорить, но поняв тщетность своих попыток, знаками показал, что необходимо раздеться для медосмотра.

Медосмотр был формальным — вскользь кинул взгляд на мой кожный покров, в Африке масса кожных заболеваний, и марбут с болеющей кожей содержатся отдельно от остальных. Не найдя ничего подозрительного, попросил открыть рот и одноразовым шпателем осмотрел мою ротоглотку. Записал что-то в карточку и, потеряв ко мне интерес, пригласил следующего.

Зашедший следом за мной зэк начал жаловаться на здоровье, хотя до этого выглядел абсолютно здоровым. С пулеметной скоростью он произносил слова, указывая на живот, и тряс головой. Доктор уложил его на кушетку, помял живот и… залепил звонкую пощечину — за обман.

Да, местный эскулап умел ловко разоблачать симулянта, а затем избивать. Единственно, к кому он проявлял снисхождение, — это к истинно больным и своим землякам. Лепила жил в Мсекане, имел там большую родню и кучу знакомых, которым по возможности помогал при попадании последних за решетку, ходили слухи, что небезвозмездно.

В тюрьме каждый как мог старался облегчить свою участь, если не был фанатиком — ваххабитом или полным простофилей. Самый действенный способ «закосить» под больного — это, нанеся себе какое-нибудь увечье, попасть на время в больницу, а если повезет — уменьшат срок или подведут под амнистию. На последнее не всякий решался, но встречались и такие.

Тюремные врачи ловко «раскалывали» обманщиков, и те получали физическое «замечание», но желающих попытать счастье на этом поприще не уменьшалось. Некоторые выпивали какую-нибудь химическую «гадость», которой дезинфицировали пол. Но после такого эксперимента можно было остаться инвалидом или умереть в страшных мучениях. Ни тот ни другой варианты, как правило, не устраивали, но с десяток таких экстремалов я наблюдал. Двое умерли, остальным успели промыть желудки и мозги путем помещения в карцер.

Чаще всего что-нибудь глотали: гвозди, куски проволоки, иглы, лезвия бритвы. Бритву закатывали в кусок хлеба и после проглатывали. В тюрьме была своя небольшая рентгенустановка, по-видимому, число глотателей с каждым годом увеличивалось, что заставило администрацию приобрести аппарат, так как туберкулеза легких в Тунисе практически не бывает. Но после обнаружения инородного тела в желудке страдальца увозили в больницу. Там ему давали слабительное и оставляли под наблюдением. Как правило, все предметы выходили естественным путем и марбут возвращался в камеру.

Я знаю только два случая, когда пришлось оперировать. Один проглотил несколько звеньев довольно толстой цепи, другой связку ключей, предварительно стырив их у зэка-буфетчика. После этого случая отобрали все ключи у банщиков, буфетчиков, хлебопеков и других. Не знаю только, как же им удалось все это проглотить. Я понимаю, что ради глотка свободы люди шли на многое, но метровую цепь и неразъединенную связку ключей? Это круто! Я бы сам не поверил, но позже, когда выучил язык и подружился с доктором, он мне показывал рентгенснимки желудков этих уникумов.

Все методы по членовредительству обычно использовали люди недалекого ума и невысокого в преступном мире полета — обычные громилы, наркоманы, воры, насильники и прочая шваль.

Интеллектуалы — мошенники, разного рода аферисты и компьютерные хакеры обычно косили под психически больных.

Я видел одного парня, которому дали десять лет за подделку банковского обязательства, но он был признан помешанным и отпущен на свободу. Правда, косил он два года и несколько раз обследовался в психбольнице.