Записки из чемодана

Мы тщательно следили за этими неуклюжими махинациями фашистов, и нужно сказать объективно, что Эйзенхауэр в отличие от англичанина Монтгомери отказался подписывать акты капитуляции с отдельными соединениями немецкой армии, а потребовал издания Деницем приказа о полной капитуляции немецкой армии на всем фронте.

Это объяснялось тем, что, как мне говорил Георгий Константинович, Сталин узнал, что немцы подписали капитуляцию в Реймсе, и возразил союзникам, заявив, что акт капитуляции должен быть подписан в Берлине всеми союзниками[298]. После этого Эйзенхауэр приказал Деницу отдать приказ о прекращении войны и выслать в Берлин представителя для подписания акта капитуляции.

Однако Дениц ещё сутки хорохорился и лишь 7 мая в Реймсе отдал приказ о прекращении войны на Западном фронте, «где борьба потеряла свой смысл», и продолжении войны на Восточном фронте. Вот ведь какой наглый фашист.

С ведома Деница нацистский протектор Богемии и Моравии Франк* склонял американцев занять всю Чехословакию. Черчилль тоже имел такое намерение, но, как известно, чехи организовали восстание и с помощью Советской Армии выгнали немцев.

Но все эти попытки фашистов ни к чему не привели, и 8 мая Дениц получает от союзников приказ немедленно отправить в Берлин представителей трех видов вооруженных сил Германии для подписания акта безоговорочной капитуляции немецко-фашистских вооруженных сил.

Маршал Жуков послал нас с Соколовским В. Д. и Малининым М. С. встретить на аэродроме союзников США, Англии и Франции, а мне поручил привезти немцев.

Союзников: фельдмаршала авиации Теддера*, генерала Спаатс*, генерала Делатра де Тассиньи* встречали, как и положено, по воинскому уставу, с почетным караулом и оркестром.

Затем из Дугласа вышел высокого роста, худой и злобный фельдмаршал Кейтель, а за ним командующий ВМФ Фридебург* и заместитель командующего ВВС Штумпф*, а сзади английские офицеры.

Я смотрел на них и думал: «Вот они, подлые завоеватели Европы, губители миллионов людей».

Кейтель, услышав музыку военного оркестра, поправил свою фуражку и с наглым видом направился в сторону почетного караула. Я рукой показал: стой! А затем сказал полковнику Короткову: «За мной!» Он перевел, и в сопровождении кинооператоров Кейтель злобно посмотрел на всех и пошли за мной.

В свою машину я посадил Кейтеля, остальных в другую машину. В машине я с удовольствием задал Кейтелю вопрос: «В каком году прошлого века был русский комендант Берлина?» Он ответил: «В 1813 году».

Далее я спросил: «А кто был комендантом Берлина в то время?» Кейтель не помнит. Я спокойно сказал: «Генерал-аншеф граф Чернышев». А затем добавил, что сейчас комендантом Берлина назначен командующий 5-й ударной армией генерал-полковник Берзарин И. А. Коротков перевел.

Кейтель, выглядывая из машины и видя разрушенные дома и кварталы, качал головой и делал замечания о больших разрушениях. Я ему на это сказал, что «ваши фашистские головорезы у нас в СССР разрушили сотни городов и деревень и истребили миллионы жителей». Он замолчал.

Привезли мы всех в бывшее инженерное училище в Карлхорст и разместили в приготовленных домиках, где они отдохнули и перекусили. Затем союзники явились к маршалу Жукову и сразу приступили к согласованию текста акта капитуляции, который привез из Москвы заместитель министра иностранных дел Вышинский А. Я.

Когда все было согласовано, в акте была запись, что акт составлен в присутствии председателя сил сопротивления Франции генерала Делатра де Тассиньи. Георгий Константинович спрашивает у меня: «А где французский генерал?» Я говорю: «Его не видел». Американцы подтвердили, что он прилетел.

Я послал офицера в домики найти и привести сюда. Привели высокого худого генерала, ни на погонах, ни на фуражке не было знаков различия, лишь на рукаве было пять маленьких звездочек, поэтому я и не заметил этого генерала.

Делатр вошел явно раздраженный, так как он, очевидно, знал, что союзники уже сидят пару часов у маршала Жукова, а его не зовут.

Поздоровавшись, Делатру дали прочесть текст, в чем он не возражал. Затем условились о процедуре подписания акта.

Что касается подписания акта капитуляции, то можно сказать итог: капитуляция немцев — это радость за окончание кровопролитной войны наших бойцов и командиров. Ввиду того, что в текстах на русском и английском языках появились расхождения, переводчики утрясали это до 12 часов ночи. Союзники нервничали, но мы к этому спокойно относились. В половине 12 ночи мы собрались в кабинете у Жукова, а затем перешли в зал для подписания.

Маршал Жуков очень четко и хорошо провел этот торжественный для нас акт, начав в 24 часа 8 мая в клубе военно-инженерного училища.

Когда все сели за стол, Г. К. Жуков сказал: «Мы здесь представители Советских вооруженных сил и Верховного командования союзных войск, уполномочены правительствами антигитлеровской коалиции принять безоговорочную капитуляцию Германии от немецкого военного командования. Пригласите сюда представителей немецкого командования».