Записки из страны Нигде

Агне отреагировала на другую особенность моих текстов (заложенную в них изначально и совершенно сознательно): возможность домысливать, входить в мой текст на правах соавтора. Это может (в принципе, и должен) делать читатель, который дорисовывает в голове те линии, которые в тексте даны пунктиром или просто намеком (это специальные «прорехи», позволяющие войти в текст и немного там мысленно похозяйничать, таким образом «присвоив» его и, следовательно, лучше усвоив). Но Агне как художник-иллюстратор наделена огромными правами и свое представление о тексте может выразить визуально. И вот, входя в мои нарочно раскрытые окна, она обустраивает недосказанное по собственному ощущению. Для меня в ее взгляде нет противоречия с моим. Я оставила текст как готовый дом и потом возвращаюсь к нему после отделки, рассматриваю мебель, светильники, украшения, занавески. Изначально у меня нет никаких ожиданий, никаких особых пожеланий. Все, что было для меня важно, я высказала в тексте. Поэтому готовая иллюстрация для меня – неожиданность и восторг: как удивительно, с каким вкусом и любовью обустроены «коробки» моих «комнат»-историй! Некоторые вещи я вообще бы не заметила, если бы Агне мне не рассказала своих мыслей.

Потому что она не просто украшает текст «какими-то» картинками, каждая иллюстрация содержит собственный сюжет Агне. Например, на одной картинке нужно разглядеть глянцевый журнал с портретом главного героя – он лежит на столике. На другой – банки с заготовками на зиму, причем овощи выложены в том порядке и такие, как любила в детстве сама Агне. На третьей вообще целая история про енота, который пришел на заседание Академии пьяным, был изгнан, спрятался (думая, что его никто не видит) и развлекается тем, что ловит тень от кисточки, свисающей с головного убора… Все эти истории, которые активно работают в иллюстрации самостоятельно, отдельно от записанного текста, самому тексту не противоречат, наоборот – поддерживают его и развивают. И при этом оставляют достаточно «воздуха» для читателя… то есть – для созерцателя картинок, чтобы наполнять их какими-то своими историями. А чем глубже втянут читатель в книгу, тем она «своее». И, следовательно, любимее.

Впервые в жизни мне помогают в этом иллюстраторы и я больше не одинока.

Но в картинках Римаса и Агне к моим книжкам скрыт еще один подарок лично для меня. Они оба не просто поняли и восприняли мой метод написания текстов, но и без тени сомнений визуализировали его: в одном случае – гротеск, овеществленные метафоры и игра с масштабами, в другом – «воздух», специально оставленные «зазоры», позволяющие домысливать и дополнять текст собственными образами и даже сюжетами.

Для детей как для людей

00:00 / 08.12.2017

Начав писать детские книги, я с неизбежностью должна была столкнуться с вопросом «почему». Естественно, сама себе я этот вопрос не задавала, потому что творческая натура вся такая внезапная и противоречивая вся, - но другие люди хотели знать. Отделаться ответом про «противоречивую и внезапную» не очень удавалось, поскольку он никого не устраивал, но другого у меня не было, - ровно до того момента, когда я столкнулась на выставке non/fiction с товарищем, который сам рассказал  мне о моем внутреннем мире и, что еще более прекрасно, - о моей писательской кухне. То есть он точно знал – почему я пишу детские книги и не преминул сообщить мне об этом. А то вдруг я не знаю.

Это мне живо напомнило мои прогулки с собакой. Если вы гуляете с собакой породы корги, то каждый второй встреченный вами человек, обративший внимание на собаку, обязательно скажет: «Это любимая порода английской королевы».

Но эти люди говорят в простоте, сообщая то немногое, что им известно о породе собак корги, и многие, опять же, убеждены, что это порода охотничья (королева охотится с собаками корги на… э… зайцев?)

А тот товарищ говорил отнюдь не в простоте. Но я вдруг поняла, почему (или, точнее, - как) я пишу детские книги.

Озарение внезапное постигло меня в виде точной формулировки.

Вернемся к исходному тезису, который все считают своим долгом цитировать: «Для детей надо писать как для взрослых, только лучше». Я не буду спорить с этим тезисом, возможно, в той ситуации, в которой он был озвучен, он имел смысл, но превращать его в абсолютную истину было преждевременно. В основном – потому, из него автоматически вытекает, что для взрослых надо писать «хуже». А писать «хуже» вообще бессмысленно, потому что если ты что-то создаешь, ты должен работать на пределе своих теперешних творческих возможностей. Иначе скучно – и работать, и читать.

А вот насчет того, что «как для взрослых»… Как это понимают? Мне кажется – никак, просто считают: ну, детская литература тоже важное занятие, белочки-зайчики – это вам не шалам-балам, это так же серьезно, как любовь-морковь или бежать-стрелять.

Теперь расскажу, как это для меня.