Записки из страны Нигде

Однако рассмотрим такой теоретический момент. Предположим, молодой человек лет четырнадцати, ничего не ведая о тонкостях, рассмотренных в моей предыдущей заметке, просто прочитал «Конана». Прочитал впервые в жизни. Не обязательно говардовского. Возможно, ему попался в руки Роберт Джордан или даже, господипрости, Дуглас Брайан. И юноша впечатлился прочитанным. Ну еще бы, загадочные миры, волшебники и прекрасные принцессы, заклинания, демоны, борец с магией и за права угнетенных принцесс – Конан-Варвар собственной персоной!

И молодой человек пишет нечто о Конане.

Вопрос: это фанфик или межавторский проект?

…Я даже больше скажу: Дуглас Брайан образца 1992 года («Золото гномов») – это фанфик в чистом виде… Да, я оскоромилась этим делом, что уж теперь… Это писалось по велению сердца, просто из желания еще немного побыть внутри волшебного мира «Конана». Тогда как раз закончились тексты, которые мы могли перевести, новых текстов не подогнали, а «Конана» по-прежнему хотелось, вот я и написала…

Позднейшие «Конаны» и «Рыжие Сони» уже были чистой воды межавторской работой, но первые – это, по большому счету, фанфики.

Я там не спорила с автором, не предлагала каких-то собственных версий развития основного сюжета, - но, возможно, просто потому, что в «Конане» нет основного сюжета. Только общая линия: был рабом, вором, авантюристом – и в конце концов стал королем. Выдерживать эту линию несложно.

И это, опять же, приводит нас к тому выводу, который уже был сделан в конце предыдущей заметки: граница между фанфиками и межавторскими проектами хоть и существует, хоть и может быть определена, но она проницаема и довольно легко переходима.

Герой – это кто-то особенный

03:00 / 17.12.2016

Говорят, что каждый человек – особенный, нет одинаковых людей, нет людей совсем без таланта, хотя бы маленького. И это действительно так, но только для реальной жизни.

Искусство – в том числе литература и кино/сериалы, - никогда не является калькой с жизни; оно всегда имитирует жизнь, действуя своими, только ему присущими приемами.

Это касается и пресловутой «уникальности» каждого человека. Для того, чтобы мы поверили в это касательно литературного или киногероя, автор должен приложить немалые усилия.

Дело в том, что мало показать сексапильного молодого человека или девушку более-менее стандартно-привлекательной внешности, чтобы зритель/читатель сказал: «О да, это действительно нечто особенное! Мне интересно следить за судьбой этого персонажа. Я понимаю, как вышло, что к нему потянулись другие герои. Почему прочие – второстепенные, а вот этот – главный, и все для него, и локация, и сюжет, и помощники, включая «волшебных» (в псевдо-НФ их роль исполняют «очеловеченные» роботы…)!»

Возьмем «Звездные войны» - последний фильм, «Изгой-один», и первый (то есть четвертый) – «Последняя надежда».

В «Изгое» полно прекрасных персонажей: мрачный террорист, здоровенный мужик с базукой, слепой монах (?), похожий на даоса, реально забавный робот: если С3РО был похож на английского дворецкого, то этот похож на того дворецкого, который явился к Вустеру на замену Дживсу и в конце концов поджег дом… Ладно, у робота шансов стать главным героем нет, он не человек, но прочие – все гораздо интереснее девушки-героини! За каждым угадывается долгая авантюрная история, которую хотелось бы узнать. И каждый из них по-своему яркий и уж точно особенный, уникальный.

Но нет, все они – лишь свита героини.

Я ненавижу выражение «свита играет короля». Не знаю, кто сказал это первым, но почти уверена – имелось в виду нечто совершенно конкретное, а не универсальное, применимое к любому случаю. Как, хотелось бы знать, такая выразительная свита ухитрилась «сыграть» столь блеклую героиню? Придает ли она бедной девочке хоть немного яркости? Делает ли ее хоть чем-то уникальной? По большому счету, все эти персонажи группируются вокруг пустого места. Любой из них крупнее, чем героиня.

Не так выстроена «линейка персонажей» в оригинальном первом фильме Лукаса. Люк в сознании зрителя – самая крупная фигура, к нему приковано основное внимание. На него «работают» прочие, включая такую громадину, и персонажную, и актерскую, как Оби Ван Кеноби. Даже неповторимый Чубакка, даже блистательная Лея, даже неотразимый Хан Соло – все они чуть-чуть меньше, чем Люк.

У Люка столько же экранного времени, как и у нашей рыбообразной героини из «Изгоя» (как там ее зовут?). Но почему же о Люке мы столько всего узнаем за такой же, в общем-то, короткий временной промежуток? О его отношении к жизни, к людям и роботам, о его мечтах, о его характере – меланхолическом, мечтательном, каком-то по-детски трогательно ласковом… И почему мы ничего подобного не выясняем о той девушке?