Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Когда вы молоды, вам хочется стать старше. Когда вам под шестьдесят, вы хотите всегда оставаться молодым. В глубокой старости вам не к чему больше стремиться. Это и есть самая суть пустоты здешнего существования. Оно не имеет целей. Вам не нужно сдавать экзамены, не нужно делать карьеру, не нужно растить детей. Вы сами слишком стары, чтобы ухаживать за внуками. В этой вдохновляющей обстановке не всегда удается ставить перед собой хоть какие-нибудь маленькие цели. В глазах здешних обитателей читается только покорность неизбежности. Это глаза людей, движущихся от чашки кофе к чашке чая и от чашки чая к чашке кофе.

Может, я все это уже говорил.

Может, нельзя так распускаться.

Просто больше действовать, чтобы каждый день стоил затраченных усилий. Ну, и устраивать выходные, в точности как на “Тур де Франс”.

четверг 25 апреля

Вчера я присутствовал на дневном концерте. Перечитав мои собственные жалобы на пустоту существования, я заставил себя предпринять хоть что-то. Эверта классическая музыка не вдохновляет, Эфье приболела, и у меня пропала охота искать компанию. Я один пошел на концерт, который бесплатно дают в здании районной префектуры.

Увы. “Что-то сделать” еще не значит приятно провести время. Концерт был слишком нудным и долгим, поэтому я заснул и спал, пока меня не толкнула в бок сидевшая рядом дама. Боюсь, я слишком громко храпел. Все смотрели на меня укоризненно, а я сгорал от стыда. И удалился как можно незаметнее, чувствуя, как жгут мне спину презрительные взгляды меломанов.

– Встряхнись, Хендрик, перестань хандрить. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Подумаешь, маленькая неприятность. В следующий раз просто приклеишь бороду, – утешила меня Эфье, когда я зашел ее навестить. Она еще не открывала коробку с моими трюфелями.

Она не жаловалась, но деловым тоном рассказала, что ее кишечник часто не справляется со своей работой.

– И тогда приходится безвыходно сидеть у себя в комнате. Денек-другой.

Я приглашен завтра в полдень на белое вино и шоколадные трюфели. При условии, что кишечник заработает.

пятница 26 апреля

Унылый господин Дьедонне Титулар (имя и впрямь великолепное), поедая свой пудинг, читал клочок газеты, где говорилось, что согласно данным “аналитической группы” число домашних нападений на престарелых стремительно возросло. Дьедонне удовлетворенно потер руки, как бы давая понять, что лучше сидеть в этом поганом резервате, чем в опасном внешнем мире. И солидный сгусток пудинга повис на его усах.

Далее аналитическая группа сообщала, что грабители применяют все более жестокие методы, выпытывая у стариков, в какие чулки они засунули свои денежки. Ведь одной из причин многих ограблений является как раз то, что старики ненавидят банкоматы и держат дома довольно крупные суммы наличными. Лично я привел бы другие причины: медлительные старики не успевают броситься на защиту своей собственности. А грабители очень любят беззащитных жертв.

Эта пугающая тема обсуждалась за кофе. Страх был посеян. Семя попало в благодатную почву. Больше половины жильцов по вечерам опасается в одиночку выходить на улицу. Все боятся негров и марокканцев, вооруженных ножами. Поднялась целая волна слухов о карманниках, взломщиках, мотоциклистах, вырывающих сумки у прохожих, злоумышленниках, торгующих пылесосами, и мошенниках.

Я заходил к Эфье. Мы посмотрели фильм: вполне романтическую комедию. Этот жанр обычно навевает на меня сон. Но не на этот раз.

суббота 27 апреля

Дети смеются примерно сто раз в день. Взрослые еще смеются, но реже: от одного до пятнадцати раз на дню. Где-то на жизненном пути мы утрачиваем способность смеяться. Это цифры одного опроса. Пожилые не рассматриваются в нем как отдельная категория, но по собственному опыту должен сказать, что с годами коэффициент смеха еще более снижается. Хотя здесь следует проводить существенные различия.

За последние несколько дней я его немного повысил, но из людей, которых я вижу регулярно, пятеро не смеялись уже три дня. Однако этой статистике противостоят четыре дамы, которые смеются очень часто. Так часто и по таким ничтожным поводам, что вас охватывает раздражение, когда вы пытаетесь вести наблюдение. (Так что не делайте этого, не ведите наблюдений. Но имейте в виду: в тот миг, когда вы вздумаете возобновить наблюдения, будет поздно. Вы уже не сможете остановиться.)

Основной контингент наблюдаемых образует большая группа, которая редко хохочет, но регулярно улыбается. Я попытался подсчитать количество улыбок, но отказался от этой затеи, подсчет сильно отвлекает от беседы.

Относительно четырех человек я вычислил, как часто они смеялись, но совершенно не понял, о чем шел их разговор. Мои собеседники участливо спросили, хорошо ли я себя чувствую.

Теперь я пробую подсчитать, как часто смеюсь сам, но это труднее, чем вы думаете. В течение часа после чаепития и часа игры в бильярд с Граме и Эвертом я рассмеялся (громко) три раза и улыбнулся не то десять, не то пятнадцать раз. Недурно.