Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Газетная фотография, где он позирует со своей экс-женой и своим экс-мужем, положения не исправила.

– Сначала реши, ты гомик или нет! А потом заботься о трех миллионах престарелых! И пошел ты на… – подвел итог как всегда утонченный господин Баккер.

Но с отставкой Хенка Крола (нет, госпожа де Гуде, он отнюдь не брат Рюда Крола!) умерла надежда множества пенсионеров на участие в серьезной политике. За кого им теперь голосовать?

– Ян Нагел перешел уже в шестую партию. Не зря его прозвали Гвоздь-мне-в-гроб. Так что за него тоже нельзя, – буркнул господин Хейнеман.

Значительная часть жильцов, главным образом дамы, предпочли бы голосовать за принцессу Беатрикс.

Нет, говорить здесь о политике – удовольствие ниже среднего. Вообще мало о чем за кофе или чаем говорится со знанием дела. Недавно Эверт с бухты-барахты спросил, остались ли еще люди, ухаживающие за растительностью на интимных местах. Поглядели бы вы на эти вытянутые физиономии! Позже он объяснил, что почувствовал необходимость несколько шокировать публику, чтобы развеять подавленное настроение, царящее за нашим столом.

воскресенье 6 октября

Внизу, в гостиной, на одном из кофейных столов Эдвард установил табличку с надписью: “За этим столом болезни не обсуждаются”. А Эверт подписал под ней второе объявление: “И ни слова о покойных супругах (м/ж)”.

На эти объявления посмотрели косо.

– Почему болезни не обсуждаются? – спросила госпожа Диркзвагер. Она всегда первым делом водружает на стол рядом с чашкой бескофеинового кофе свой ящик с таблетками. Потом принимает дневную дозу, постоянно сокрушаясь, что не помнит, от чего помогают эти лекарства. И так изо дня в день, хотите верьте, хотите нет.

Эдвард с трудом объяснил, что о мучениях, несчастьях и зверских убийствах можно говорить где угодно, но желательно не за этим столом.

– Некоторые не любят, когда к ним пристают с чужими болячками, – уточнил он.

Постепенно здесь формируются два лагеря: маленькая компания за столом без болезней и все остальные за другими столами. И теперь они сомневаются, позволят ли им сотрапезники изливать привычные жалобы на здоровье.

Как-то после обеда табличка исчезла.

Скоро состоится песенный конкурс среди стариков. Сначала пройдет отборочный тур. Нет, я не позволю себе брюзжать, не то совершу описанную выше ошибку.

Зато сделаю одно замечание: больше всего на конкурсе песни везет глухим и слабослышащим.

понедельник 7 октября

Здесь есть несколько дам, патологически боящихся грязи, и несколько дам, чей образ жизни, мягко говоря, не включает уход за собой. Это порождает взаимное неприятие.

Госпожа Ауперс, одна из тех, кто не каждый месяц надевает чистые чулки, сообщила за обедом двум соседкам по столу, весьма озабоченным гигиеной, что мыться и чистить одежду не имеет никакого смысла.

– Только на пятки налипает восемьдесят видов плесени. Я читала. Можете себе представить, что там копошится в вашей промежности?

– Я же обедаю! – воскликнула одна из чопорных дам.

– Я только хочу сказать, что в мытье нет никакого смысла. И на руках у вас полно плесени и бактерий.

Она своего добилась: две дамочки, исповедующие гигиену, позвали медсестру: пусть госпожа Ауперс сделает одолжение и на время обеда закроет рот. Госпожа Ауперс сослалась на свою неотъемлемую свободу слова. Возник небольшой скандал. В конце концов Ауперс в ее замызганном платье, на коем можно было видеть остатки всех меню предыдущих дней, пересела за другой столик.

Но злое дело было сделано. Почти никто не опустошил своей тарелки. Только толстая госпожа Зондерланд, воспользовавшись моментом, проглотила четыре порции ванильного пудинга. Обычно это самый любимый десерт жильцов. В большинстве случаев креманки бывают вылизаны дочиста.

четверг 8 октября

Выходит, Хенк Крол все эти годы терзался страшной мыслью: “Только бы никто не догадался, что я не начисляю пенсионные бонусы своему персоналу!” Думаю, этот тайный страх слегка подорвал его непомерное самомнение. Вероятно, многие люди живут под угрозой разоблачений. Скандалы, выплывающие на поверхность, это лишь верхушка айсберга.

Вчера после обеда в конторе провожали на пенсию Аню. Вполне благопристойно. Несколько сослуживцев спели слащавую песенку, а один сотрудник произнес учтивую речь, в которой иногда слышались критические вздохи по поводу трудовой культуры в этом доме. Стелваген и бровью не повела. Ее улыбка держалась как приклеенная во время всего мероприятия. Интересно, кто был этот критик.

Аня по-настоящему обрадовалась своему электрическому велосипеду. Мы с ней договорились регулярно встречаться. Красивая декларация о намерениях. Осуществить бы ее на практике. Старики часто теряют старых друзей за стенами этого дома, потому что перестают ходить в гости и что-нибудь вместе предпринимать. Всякая активность для них – как подъем на высокую гору. Выражаясь элегантно, речь идет о дефиците энергии и фобиях. Я называю это ленью. Чтобы преодолеть одиночество, нужна надежда и некоторое, пусть бесплодное, усилие.

среда 9 октября