Записки хирурга военного госпиталя

– Я говорю, довольно из-за такого пустяка себе нервную систему портить. Все образуется. Идите работать. Мне, кстати, тоже еще тут план операции нужно доделать.

– Вы полагаете, что образуется? Ха, плохо вы военных знаете, – ухмыльнулась Елена Андреевна. Затем поправила перед зеркалом прическу, промокнула носовым платком лицо и уже спокойными шагами покинула мой кабинет.

Старшая сестра оказалась права – не пронесло. Через положенный срок состоялось общегоспитальное собрание, где подвели итог этой самой проверки. Было много выступавших. Начали председатель комиссии – затаившийся на время профессиональный алконавт и его зам, небезызвестная Ирина Демьяновна. Они с высокой трибуны заклеймили позором и меня, как руководителя недосмотревшего к использованию просроченные наконечники для клизмы, и старшую сестру, эти самые злополучные наконечники не убравшую из шкафа для оказания экстренной помощи.

Говорили долго, нудно, не жалели самых громких эпитетов и главное, вполне себе серьезно. В конце доклада председатель комиссии объявил, что я своим бездействием нанес значительный ущерб государству и подорвал боеготовность вооруженных сил. При этом Волобуев и Горошина сидели рядом с трибуной, демонстративно понурив головы, и многообещающе играли желваками. В ответном слове начальник госпиталя заверил высокую комиссию, что все выявленные недостатки будут в ближайшее время устранены, а виновные, тут он резанул меня обжигающим взглядом, понесут заслуженное наказание.

Я сидел в третьем от трибуны ряду и думал, что все увиденное и услышанное просто какая-то дурацкая игра. Какая-то затянувшаяся нелепая шутка. Ну не может столько взрослых и серьезных людей одновременно сойти с ума. Так как произнести слова о подрыве боеготовности и вреде государству просроченными наконечниками для клизмы мог только тронувшийся умом человек.

Однако нет. Все оказалось гораздо серьезней, чем я себе представлял. После так называемого подведения итогов Волобуев откровенно враждебным голосом пригласил меня к себе в кабинет.

– А я что-то в этом роде от вас, Дмитрий Андреевич, и ожидал, – с места в карьер начал наезд на меня подполковник, как только я вошел к нему в кабинет. Там еще находились начмед Горошина и начальник финансовой службы мадам Рыкова. Присутствие последней меня несколько озадачило.

– Не понимаю, о чем идет речь? За то время, что я здесь заведующий отделением у нас не было ни одного послеоперационного осложнения, не скончался ни один пациент. Мы расширили диапазон оперативных вмешательств минимум на пятнадцать новых операций. У нас…

– Хватит! – нетерпеливо перебил меня Волобуев, с силой махнув перед собой рукой. На секунду мне показалось, что он сейчас заедет точно в ухо сидевшему от него по правую руку с умным видом Горошине. Но обошлось. – Не юродствуйте! Вы прекрасно понимаете, для чего я вас к себе пригласил.

– Не понимаю, Марат Иванович. Я не понимаю, как можно без смеха…

– А-а-а, вам, оказывается, сейчас смешно?! – взвился Волобуев, второй раз перебив мою речь. – Смешно ему. Нате, посмейтесь, – он быстрым движением ухватил своими толстыми пальцами лежавшие перед ним исписанные машинописным текстом белые листы формата А4 и незамедлительно всучил их мне, – но вначале ознакомьтесь с написанным здесь!

– Что за чушь? – только и сорвалось у меня с языка, когда я пробежал глазами сей документ. Вернее, два документа. Один назывался «Акт выемки просроченных лекарственных средств и расходного имущества с истекшими сроками годности из хирургического отделения», и подробный список 29 этих самых средств. Второй – «Справка-расчет размера ущерба, нанесенного государству», где в шести столбиках распечатанных на трех листах таблиц разложили по полочкам эти средства, начиная с цены.

Из лежащих у меня в руках документов следовало, что, если перевести с военного казенного языка на обычный человеческий, я нанес урон Родине в размере 15,387 рублей 95 копеек. Столь точная цифра была подтверждена подписями начальника головного госпиталя и разных замов.

– Ну как? – победным голосом поинтересовался Волобуев.

– Впечатляет, – пожал я плечами и отдал ему назад странные листы. – Только не возьму никак в толк: это все сейчас на полном серьезе?

– А вы еще сомневаетесь? – обозначил себя нахохлившийся Горошина. На майора было жалко смотреть. По всему было видно, что Волобуев хорошо вставил ему до моего прихода. – Вы нанесли ущерб государству! Ущерб! Вы это понимаете?

– И как же я его, по-вашему, нанес?

– Вы не использовали по прямому назначению заявленные вами медикаменты и средства.

– Я ничего из этого списка не заявлял.

– Не так важно, кто заявлял: вы или ваши предшественники. Тут другое важно, что государство потратило средства на них. А вы вовремя не применили, поэтому препараты приходится утилизировать.

– Простите, но как могут прийти в негодность стеклянные наконечники для клизм и баночки под мочу?