Записки хирурга военного госпиталя

– Нда-а-а, – протянул я, представив себе череду убеленных сединами африканцев в генеральской форме. Хотя кто его знает? Может, их генералы не пьют горькую, как наши, и в сауне часами не парятся. Какая им сауна, если там и без того духота. А занимаются спортом и поддерживают должную форму. Вон майор, дай ему подкову разогнуть – разогнет и бровью не поведет. И в кроссе не угонишься. Ни капли жира, все одни мышцы. А наши? Ему чуть за тридцать, а уже брюхо через ремень висит, и через пятьсот метров бега ножки начинают заплетаться. – А как у вас со спортивной подготовкой?

– На уровне! Кто физо не сдаст – выгоняют. Так, доктор, я долго у вас здесь пробуду?

– Пока не поправитесь, – уклончиво ответил я и вышел из палаты. Майора поместили в отдельную палату, чтоб других не заразил.

Я шел по коридору и горестно размышлял: а свято верящий в нашу военную медицину анголец знает, что его будет лечить хирург? Самое обидное, что ничего с этим нельзя поделать. Вот кто-то в больших чинах взял и отдал абсолютно идиотский приказ, а ты безоговорочно выполняй. В 21-м веке в самом центре Питера высококвалифицированные хирурги вместо того, чтоб делать высокотехнологичные операции, лечат больных с ветряной оспой. Все! Приплыли! И теперь, пока эта самая ветрянка не пойдет на спад, будем заниматься не своим делом. Это хорошо еще, что родственники солдатиков никуда жалобу не накатали, в суд не подали. А то вот так какая мамочка неожиданно как заистерит на всю страну, что ее сыночка хирурги лечат. Что инфекционисты ни разу не подошли к ее кровиночке. Как тогда расхлебывать станем?

Поток больных совсем не уменьшался. К середине января в наших палатах не осталось ни одного свободного пространства. Люди уже с большим трудом протискивались к своим койкам. Начали заполнять гипсовую. Куда с величайшим трудом впихнули пять кроватей. Появились первые кровати в коридоре. По итогу, в отделении, куда самое большее в лучшие времена госпитализировали 45 пациентов, сейчас разместили 60!

Это смахивало на виденную мною в юности картину, как из облепленного грязью желтого «Запорожца» – ЗАЗ-968, в середине 80-х годов прошлого века друг за другом вылезло восемь пассажиров – не совсем трезвых приятелей. Я еще, помню, стоял тогда и думал: а когда же они закончатся? А они все выползали, выползали. Восемь человек! Любопытно, что когда парни эти протрезвели и попытались повторить свой лихой подвиг и вновь рассесться так, как они ехали вчера в этом самом «Запоре», ничего не вышло: на четвертом стало довольно тесно, а пятый уже не входил. Сошлись на том, что нужно повторно войти в то состояние, тогда все получится. Я тогда не стал досматривать эксперимент с автомобилем. Через много лет он повторился в хирургическом отделении. Рабочее название его: впихни невпихуемое. Только одна особенность – все участники его абсолютно трезвые.

Ближе к вечеру раздается телефонный звонок у меня в кабинете. Звонкий, но испуганный голос, принадлежащий зрелому майору медицинской службы, начмеду части, расположенной от нас километрах в трехстах, докладывает, что у него образовалось сразу семь больных с ветряной оспой и один на подозрении. И он хочет вот прямо безотлагательно переправить весь этот отряд к нам.

– Майор, ты понимаешь, что у нас госпиталь уже переполнен под самый чердак? – я устало вопрошаю у военного на том конце провода.

– Да, я знаю. Поэтому и звоню вам в хирургию. Мне доложили, что у вас еще свободные места остались.

– Тебя обманули, майор. Нет у нас мест. Люди уже в коридоре лежат.

– А что же мне делать?

– Не знаешь, что делать с ветряной оспой? Изолируй всех больных и кто был с ними в прямом контакте. Мажь их пораженные места на коже бриллиантовой зеленью, однопроцентной, спиртовой.

– Чем мазать?

– Зеленкой мажь! Зеленкой! А завтра ближе к обеду перезвони. Надеюсь, будет выписка. А то пока идет только одно поступление.

– Товарищ начальник отделения, а как же я их изолирую, – голос на том конце провода дрогнул, чувствовалось, что майор откровенно волнуется, – у меня в медпункте и коек никаких нет.

– В казарме отгороди угол, сконцентрируй всех больных в одном месте и организуй им отдельное питание, пусть туда носят в котелках. Что, я тебя учить должен? Ты же уже майор!

– Я постараюсь, но даже не знаю, как… как… там отгородить, – мямлит в трубку собеседник. – Где столько котелков взять?

– Товарищ майор, – перехожу на официальное обращение, – в лечении ветряной оспы главное – это изоляция. А как, вам решать. Вы, в конце концов, там начмед или я?! А котелки? Каждому военнослужащему полагается котелок, кружка, ложка. Поставьте задачу старшине роты, откуда больные бойцы.

– Так они из разных рот.

– Майор, я вообще-то заведующий хирургическим отделением госпиталя, а не ваш командир части. Зачем вы мне такие вопросы задаете? Решайте сами на месте.

– Виноват, исправлюсь!