Записки хирурга военного госпиталя

Только вот лечить где? Я понимаю: майор медицинской службы Криворучко действовал строго по приказу. Ему приказали направить в госпиталь, он и отправил. А то, что там мест нет или еще чего – это уже не его забота. Все правильно: приказы нужно исполнять, даже если они идут вразрез всякой логике. И голову майор не включил. А для чего? За него уже все решили. Госпиталь он, конечно, больше и по статусу выше любого медпункта и медицинской части полка (бригады), да только ситуации бывают разные. Вот попросил же его не торопиться. А, чего уже воздух сотрясать.

К семи утра я закончил написание историй болезни. За это время троих бедняг подняли в терапию и разместили на гостеприимные топчаны. Даже выдали постельное белье и закрасили бриллиантовой зеленью их характерные пузыри на пораженной болезнью коже. Я же остался один на один с теми, кому не хватило мест.

Тусклый свет сорокаваттных лампочек под высоченным потолком неясно освещал бледные серьезные лица попавших в переплет солдатиков. Огромная смотровая комната приемного покоя отапливалась исправно. От чугунных, дореволюционного литья батарей по-домашнему веяло теплом и уютом. За окнами, постанывая, бушевала налетевшая с Балтики вьюга. Жесткий ветер зло кидал в замерзшие до половины окна сухой, похожий на крупу снег. Он бился об их толстые стекла и стекал, словно зыбкий песок, на широкие жестяные подоконники, выкрашенные в одинаковый бордовый цвет. Окон насчитывалось три. Все высокие да широкие. В дневное время отлично обеспечивали естественное освещение. На улице еще царила январская морозная ночь, но чувствовалось, что скоро наступит долгожданное утро.

Больные ветряной оспой военнослужащие, согнув костистые спины, сидели прямо передо мной на угловатых, крытых черным потрескавшимся дерматином кушетках. Шесть кушеток, как раз по числу солдатиков, расставлены в комнате. Но все парни вместе с верхней одеждой и сумками сгрудились только на двух кушетках. Тех, что стояли ближе всего к заваленному различными бумагами письменному столу, что возле дальнего окна. За столом, в уже несвежем халате и с невыспавшимся лицом, сидел я. И я размышлял – куда же их всех девать?

– Товарищ, эээ… извините, не знаю, в каком вы звании. Товарищ доктор, рядовой Зимин, разрешите обратиться? – внезапно прервал тихим от природы, но твердым голосом уже совсем затянувшуюся паузу самый дальний от меня солдатик, тот, что с оттопыренными ушами на лишенной волос рукой армейского парикмахера голове и с заметно выпирающим кадыком на тонкой шее. Лица его толком не разглядел.

– Дмитрий Андреевич, можно без звания. Обращайся, – кивнул я.

– Дмитрий Андреевич, – Зимин явно волновался, он выронил из рук ватный бушлат и меховую шапку, что до этого держал на коленях. Суетливо бросился поднимать. Шапка выпала еще раз и закатилась под соседнюю кушетку. Парень положил бушлат на то место, где только что сидел, а сам, согнувшись пополам, полез за шапкой. Рука немного не дотягивалась, он выпрямился и уставился на меня немигающим взглядом. – Я это, это…

– Шапку подними, чего она на грязном полу валяется. И не суетись, все хорошо! – я улыбнулся и подмигнул солдату. Тот тоже заулыбался в ответ и уже без проблем достал с пола свой оброненный головной убор и нескованными движениями водрузил его поверх бушлата. – Так что там у тебя, Зимин?

– Товарищ, ээ… Дмитрий Андреевич, разрешите узнать, когда нас отправят в палаты?

– Вопрос, конечно, интересный. Я бы с радостью отвел вас в отделение, но, увы, к великому сожалению, свободных мест нет.

– Вы нас назад отправите?

– Нет, как я вас отправлю? Во-первых, ваша машина уже давно ушла, а во-вторых, раз вас уже привезли, то будете лечиться здесь.

– Рядовой Самохвалов, – представился субтильного вида юноша в очках, что сидел на передней от меня кушетке, – товарищ врач, а наш майор Криворучко сказал нам, что нас сразу же будут лечить. Как только приедем в госпиталь. Когда же уже начнут?

– А прямо сейчас, – уверенно сообщил я и с видом фокусника, вынимающего из шляпы живого кролика, выудил из ящика стола две маленькие бутылочки с темно-зеленой жидкостью. – Медсестра вам раздаст ватные палочки, и вы по очереди, не спеша смажете друг другу пораженные места.

– А что это? – загалдели взволнованные солдатики.

– Это… – я со знанием дела взял небольшую паузу, обводя взглядом согбенные фигуры напротив, – спиртовой раствор бриллиантовой зелени.

– Какой раствор? – напрягся лопоухий Зимин.

– Зеленка! Это обычная зеленка! – подрасстроенным голосом пояснил ему очкарик Самохвалов. По всему видно, что он у них самый умный.

– Это что же получается, – встрепенулся кавказской наружности крепкий парень по фамилии Хетоев, – нас столько километров везли, чтоб просто помазать зеленкой?

– Видимо, да, – согласился я. – У вашего Криворучко закончилась бриллиантовая зелень. И потом, что значит «просто помазать»? Не просто, а под присмотром опытных врачей госпиталя.

– Вы сейчас серьезно? – раздул ноздри Хетоев.

– А что, похоже, что я шучу? Ты откуда родом?

– Из Дагестана! – гордо ответил Хетоев.