Записки майора Томпсона. Некий господин Бло

Лично мне приходится иметь дело с генеральным президент-директором лишь в исключительных случаях. Но меня это вполне устраивает. Главным (если я разрешу себе употребить это слово) образом потому, что мне не слишком везет в отношениях с начальством. Я убеждаюсь в этом всякий раз, когда по долгу службы мне приходится давать ту или иную справку одному из наших высокопоставленных клиентов в связи с пересмотром или установлением новой системы пенсий и страхования жизни. Когда я им звоню, у них обычно идет совещание или они кого-то принимают. Когда же наконец они удостаивают меня приема, они без конца разговаривают по телефону. Единственный верный способ, на мой взгляд, переговорить с ними — это позвонить из Пасси или Отейя, предварительно уведомив, что их вызывает Буэнос-Айрес или Нью-Йорк. Даже во время самых ответственных совещаний они не могут устоять перед искушением снять трубку, когда голос секретарши произносит: «Мехико на второй…» или же «Нью-Йорк вас ждет на первой…» Когда выпадает такое счастье, что Нью-Йорк ждет тебя на первой, — кажется, что сами небоскребы кланяются тебе, — упустить его невозможно.

Мне много раз за мою довольно долгую службу приходилось быть свидетелем подобных разговоров, где минута стоила от тысячи до полутора тысяч франков. И меня всегда особенно поражала глубочайшая содержательность этих разговоров.

«Ну, как там у Бетти? А что поделывает малышка? Вы видели таких-то? Обязательно, обязательно побываю в ваших краях, только не раньше октября. (Сильные мира сего всегда либо собираются в Нью-Йорк, либо только что вернулись оттуда…) Послушайте-ка, попросите, пожалуйста, Филиппа, ведь он возвращается на следующей неделе, зайти к «Брет энд Брет», только не на 42-й авеню, а на углу 5-й и 57-й авеню, да-да, и купить мне две жесткие щеточки. Здесь делают такую дрянь… Если его это затруднит, пусть перешлет их с багажом[162]. Какая там у вас погода?.. Мы просто подыхаем от жары»… и т. д.[163]

Меня, вероятно, так восхищает невозмутимость, с которой могущественные люди могут попросить, разговаривая по телефону с Нью-Йорком, привезти им пару щеточек (словно речь идет о важнейшем поручении, достойном телефонного кабеля, проложенного по дну океана), потому что сам я никогда не решился бы сделать подобное, да еще в присутствии шести-восьми сотрудников. И это ясно доказывает, что мне не хватает размаха, свойственного большому начальству, так же как и той высшей отрешенности, которая позволяет им через час после подобного разговора продиктовать приказ о недопустимости частных бесед в служебное время.

* * *

Что же касается моего нынешнего генерального президент-директора господина Штумпф-Кишелье[164], то, не считая исключительных случаев, я встречаюсь с ним только в коридоре. Мы всегда обмениваемся одними и теми же фразами. Я говорю: «Добрый день, господин президент», а он бросает мне на ходу полупокровительственно, полувысокомерно: «Добрый день, Бло (иногда он забывает мою фамилию). Все в порядке?.. Я полагаюсь на вас!» Это «Я полагаюсь на вас» так же, как и «Надо сделать невозможное», — коронные фразы патрона. Он всякий раз произносит эту фразу, встречаясь с начальником отдела или отделения в коридоре — единственном месте, где они имеют честь его видеть. Его известные всем сотрудникам: «Все в порядке? Я полагаюсь на вас!» — говорится в два приема, с двумя различными, навеки застывшими интонациями. «Все в порядке?» — произносится тоном резким и гнусавым, исключающим всякий ответ, и звучит так же, как знаменитая генеральская фраза: «Так, значит, суп хорош?» Само собой разумеется, у генерального президент-директора, несмотря на его: «Все в порядке?», нет ни времени, ни малейшей охоты знать, как в действительности идут ваши дела. Произнося эту ритуальную фразу, он выставляет вперед подбородок и вздергивает губу так, что она почти касается носа, давая тем самым понять начальникам отделов, что шефу известно о всех неприятностях его подчиненных: «Да, да, я знаю, у вас куча всяких забот, но, поверьте, у меня их побольше вашего. Но я в курсе…»[165] Следует короткая пауза, потом, бодро тряхнув головой, господин Штумпф-Кишелье важно произносит свое: «Я полагаюсь на вас» — и при этом подмигивает вам с видом сообщника — он, мол, знает, что не зря на вас полагается. Слова: «Я полагаюсь на вас!» доносятся уже с другого конца коридора.