Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш

Это послание, написанное его рукой, означало переход отношений комиссара с секретарем на новый, более приватный уровень. Скорее всего, он не сразу решил, что написать вначале. «Мой дорогой Мегрэ»? «Уважаемый господин»? Просто «господин»? В конечном итоге он счел возможным вообще обойтись без обращения.

– Скажите, Минар, у вас действительно есть свободное время?

– Сколько пожелаете!

– Наша барышня наверху. Я не знаю, когда освобожусь. Боюсь, если оставить ее без присмотра, она отправится на улицу Шапталь и наболтает там лишнего.

– Я понял.

– Если вы куда-нибудь с ней пойдете, оставьте мне записку, где вас искать. А если у вас вдруг появятся дела, отведите ее к моей жене.

Четверть часа спустя он вошел в здание комиссариата под восхищенно-завистливыми взглядами коллег. Так обычно смотрят на сотрудников, находящихся в отпуске или на спецзадании, поскольку они чудесным образом вырвались из размеренной повседневной рутины.

– Комиссар у себя?

– Давно уже.

В том, как он встретил Мегрэ, ощущалась та же перемена, что и в записке. Он даже протянул руку своему секретарю, чего обычно не делал.

– Не буду вас спрашивать о результатах расследования, так как полагаю, что вопросы задавать еще рановато. Я попросил вас приехать сюда… Мне очень хочется, чтобы вы поняли всю деликатность ситуации. Конечно, то, что мне становится известно на бульваре Курсель, никоим образом не должно касаться полиции. Но с другой стороны…

Он прохаживался взад-вперед по кабинету и курил сигарету с золотым мундштуком; лицо его было свежим и отдохнувшим.

– Я не хочу, чтобы ваше расследование застопорилось из-за нехватки информации. Вчера вечером мадемуазель Жандро звонила моей жене.

– Из отеля «Дю Лувр»?

– Вам об этом известно?

– Она уехала туда на фиакре во второй половине дня.

– В таком случае… Это все. Я знаю, как бывает сложно добыть сведения о некоторых людях.

Мегрэ вдруг почудилась в его голосе тревога, словно он спрашивал себя, что еще удалось узнать его секретарю.

– Она не планирует возвращаться на улицу Шапталь и, по всей вероятности, отправится в особняк своего деда, чтобы навести там порядок.

– На авеню дю Буа-де-Булонь.

– Да. Вижу, вы многое смогли выяснить.

Тогда Мегрэ набрался смелости и выпалил:

– Могу я узнать, знакомы ли вы с графом д’Ансевалем?

Ле Брет удивленно нахмурил брови, словно пытаясь понять вопрос. Некоторое время он раздумывал.

– А! Да. Бальтазары купили замок д’Ансеваль. Вы ведь об этом? Но я не вижу связи.

– Мадемуазель Жандро и граф д’Ансеваль часто виделись.

– Вы уверены? Любопытно.

– Так вы знакомы с графом?

– Лично – нет, и меня это устраивает. Но я о нем наслышан. Что меня удивляет… Или же они познакомились еще детьми, или она ничего не знает… Боб д’Ансеваль скатился на самое дно. Его не принимают ни в одном доме, он не выходит в свет, и думаю, что Бригада по охране нравственности не раз им интересовалась.

– Вы, случайно, не знаете его адреса?

– Говорят, он посещает несколько баров с дурной славой на авеню Ваграм и в квартале Терн. Возможно, в Бригаде по охране нравственности имеется больше информации.

– Вы мне позволите туда обратиться?

– При условии, что вы не будете упоминать Жандро-Бальтазаров.

Он явно был чем-то озабочен. Пару раз даже тихо произнес вслух:

– Любопытно!

И Мегрэ, совсем осмелев, спросил:

– Как вы считаете, у мадемуазель Жандро нет никаких отклонений?

На этот раз Ле Брет вздрогнул от неожиданности и бросил на своего секретаря строгий взгляд.

– Что, простите?

– Прошу прощения, если неудачно сформулировал вопрос. Теперь я уверен, что той злополучной ночью видел в комнате служанки именно Лиз Жандро. Это означает, что в ее спальне произошло достаточно серьезное событие, раз они прибегли к такому обману. И у меня нет никаких оснований сомневаться в показаниях музыканта, проходившего по улице и услышавшего выстрел.

– Продолжайте.

– Возможно, в особняке той ночью кроме мадемуазель Жандро и ее брата был кто-то еще.

– Что вы хотите этим сказать?

– Что, скорее всего, третьим лицом был граф д’Ансеваль. Если кто-то действительно стрелял, а в комнате находилось три человека, и одного из них ранили…

Мегрэ в глубине души гордился тем, что смог удивить своего шефа.

– Вы добыли еще какие-то сведения?

– Немного.

– Я полагал, что вам показали весь дом.

– Кроме комнат, расположенных над конюшнями и гаражом.

В эту секунду впервые за все время в воздухе запахло настоящей трагедией. Ле Брет отныне допускал возможность кровавого происшествия, убийства, преступления. И это произошло в его мире, у людей, к которым он ходил в гости, с которыми вращался в одном кругу, и во всем этом была замешана близкая подруга его жены.

Странно, но, увидев своего шефа взволнованным, Мегрэ тоже в полной мере ощутил всю степень драмы. Теперь это была не просто задачка для решения. Речь шла о человеческой жизни, возможно, даже не одной.

– Мадемуазель Жандро очень богата, – наконец со вздохом произнес комиссар. – Она, вероятно, единственная наследница одного из крупнейших состояний Парижа.

– Вероятно?