Записки музыковеда

В сентябре 1860 года Бородин вместе с Н. Н. Зининым и Д. И. Менделеевым был приглашен на знаменитый международный съезд химиков в Карлсруэ. В 1861 году в Гейдельберге Бородин разработал способ получения бромзамещённых кислот и открыл реакцию, известную ныне как реакция Бородина — Хунсдиккера. Там же он познакомился с находившейся в Германии на лечении Екатериной Протопоповой, которая впоследствии станет его женой. Молодая пианистка поразила его музыкальностью и, особенно, абсолютным слухом, которым Александр Порфирьевич неизменно восторгался. Она была очень милой девушкой, к тому же поклонницей Шопена и Шумана, устраивала любительские концерты новой (романтической) камерной музыки. Свежие музыкальные впечатления стимулировали интерес Бородина к композиции — появились его виолончельная соната на тему И. С. Баха, струнное трио и струнный секстет, скерцо для фортепиано в четыре руки, несколько романсов.

1862 год выдался весьма знаменательным в жизни Бородина. Во-первых, он стал адъюнкт-профессором Медико-хирургической академии и начал читать в ней курс неорганической химии, а вскоре возглавил кафедру химии в должности ординарного профессора.

Во-вторых, в этом году Мусоргский привел его на вечер, где собралась будущая Могучая кучка: молодые офицеры Николай Римский-Корсаков и Цезарь Кюи и их идейные вдохновители: критик В. В. Стасов и композитор М. А.Балакирев. Эта встреча во многом определила будущую музыкальную судьбу Александра Порфирьевича.

Интересно, что из «Могучей кучки» двое: блестящий морской офицер Римский-Корсаков и не менее блестящий гвардеец Мусоргский, пожертвовали ради музыки своей военной карьерой. А Кюи, как и Бородин, всю жизнь совмещал музыку и науку: он был инженер-генералом и профессором фортификации Михайловской военной академии.

В 1865 году в сознании Бородина произошел перелом. Он завершил свою Первую симфонию. Симфония нашла восторженный отклик у публики и в музыкальных кругах, причем не только на родине: ею от души восторгался Лист, о чем он лично сказал Александру Порфирьевичу при встрече. И Бородин окончательно осознал свое второе призвание, он понял, что он не просто химик, увлекающийся музыкой, а настоящий музыкант, от которого многого ждут.

Тут уже пришла пора проявлять свою ревность его музыкальным коллегам. Бородин писал урывками, медленно, научные и общественные занятия постоянно отвлекали его от музыки. Коллеги и призывали его больше заниматься музыкой, и мечтали, чтобы он заболел. Даже Чайковский, которого трудно было заподозрить в особых симпатиях к «Могучей кучке» — слишком разными были их устремления и вкусы — писал о Бородине: этот сильный талант гибнет из-за слепого фатума, приведшего его на кафедру химии.

Своего «Князя Игоря» композитор писал с перерывами 18 лет, да так и не закончил. Римский-Корсаков, который очень любил Бородина и постоянно заботился, чтобы «Игорь» двигался, вспоминает, как однажды он встретил Александра Порфирьевича, который обещал ему дописать второй акт и переложить с клавира на оркестр «Половецкие пляски».

«Дописали ли вы?» — «Дописал, целых два письма». — «Переложили ли?» — «Переложил, с рояля на письменный стол».

И Николай Андреевич стал гневно пенять Бородину, а в конце концов заплакал. Он вместе с Глазуновым и заканчивал «Игоря», восстанавливая утраченное по записям и наброскам композитора.

Певица Н. Пургольд, жена Римского-Корсакова, даже подарила Александру Порфирьевичу черепаху. На что Бородин со свойственным ему добродушием, не обиделся. А сказал «Да, ленив и медлителен, что же делать».

Ленивым его уж никак назвать было нельзя. А вот рассеяным — точно, можно было. Правда, отнести это следует не к научной и не к общественной деятельности Александра Порфирьевича, где он был на редкость собран и энергичен, и даже не к музыке, а к обыденной жизни. Тот же Щиглев вспоминает, что раз Бородин пригласил гостей. Уже за полночь, все разошлись, а один никак не уходит. Бородин мягко ему намекает, что пора, мол. Тот отвечает: да, пора, и продолжает сидеть. И так несколько раз. В конце концов выясняется, что это как раз Бородин пришел к нему в гости.

В своей общественной деятельности Александр Порфирьевич никогда не знал устали. Он вместе с Балакиревым способствовал учреждению в Петербурге Бесплатной музыкальной школы. Он использовал все свое влияние, чтобы защитить своих учеников, участвовавших в студенческих волнениях, от преследований полиции. Он издавал и редактировал журнал «Знание». Он вместе с Менделеевым был одним из основателей Русского химического общества.