Записки музыковеда

Не знаю ни одного исполнителя, кто играл бы в сельском клубе иначе, чем в Большом зале консерватории. Просто из чувства собственного достоинства. Но цена этому слишком велика, особенно, если учесть, что на этого же исполнителя в Москве не достать билетов. Из пушки по воробьям.

Далее. То, что я называю Свердловск (Екатеринбург), может быть, не вполне удачно, провинциальным, надо бы периферийным, совсем не должно обижать Вас. Просто не столицы, где билеты были дороже. А Екатеринбургскую культуру я весьма уважаю. Достаточно сказать, что у вас был выдающийся дирижер Паверман. И Колобов оттуда, и замечательный пианист Зеттель — из Свердловска. И вообще, театры оперы и балета, как и университеты, были в СССР только в таких городах, как ваш — миллионных или близких к миллиону по населению.

Никакого пренебрежения у меня нет. Я описываю то, что сам видел "не мудрствуя лукаво", почти без комментариев. Но по-прежнему считаю: оперу надо слушать в театре, концерт — в концертном зале.

"Губернатор Россель засыпал в филармонии". А Сталин, между прочим, любил ходить в Большой театр, и даже, говорят, в какой-то мере разбирался в опере. Но это для меня не свидетельствует ни в пользу Сталина, ни в пользу советской власти.

Anna

при размере РФ следовало бы быть больше чем двум столицам — Москва и Питер. Свердловск, Новосибирск и Владивосток… и еще назовут "опорные пункты"

оперу надо слушать в театре, концерт — в концертном зале

еще бы на лыжах туда дойти

Игорь Резников

Разве я зачеркиваю то хорошее, что было в СССР?

Anna

Зачеркиваете, разве не видно. То, что я отметила — делало высокое — а не только массовое искусство доступным для широких слоев населения, вот и все что я хотела сказать

гость

Уж про пенсионеров не буду говорить.

зарплаты библиотекаря в сссре в конце 80х(!) были 90-100 рублей

гуманитарии после окончания университета (6 лет) в Питере зарабатывали 75 рублей и не слижком росла зарплата, 160 — после защиты кандидатской

пенсии в колхозах 20-30

учитывая, что женские сапоги, к примеру, стоили минимум 70 рублей, а нормальные — 120–130, самая дешевая шуба из искусственного меха 350–600, то 3–4 рубля были тоже деньгами

Я не против чего бы то ни было, просто хочу сказать: лучше быть богатым и красивым, чем бедным и больным — ВСЕГДА

Вертушка

Так назывался прием, который в советское время применялся в концертных организациях с целью максимально использовать время и исполнителей. Применялся он обычно в двух случаях: во время проведения каких-то фестивалей или подобных мероприятий в глубинке, или во время так называемого «чёса», то есть организации как можно большего количества концертов одних и тех же исполнителей в максимально сжатый период времени. Иногда оба случая совпадали.

Как, например, во время авторских вечеров советских композиторов-песенников, которое время от времени проводило Бюро пропаганды советской музыки. Составлялись «дружеские тандемы», которые и отправлялись по городам и весям. При этом график выступлений организовывался так: выбирались две близлежащие концертные точки, между которыми за время антракта, переезжая на автомобиле, исполнители могли поменяться местами. Таким образом, за одно и то же время можно было провести два концерта.

С «вертушкой» связан один из самых известных приколов Никиты Богословского. Я уже посвящал ему небольшой пост, и знаю, что многие принимают его жесткие шутки с большим неодобрением. Но, что же делать, Никита Владимирович был таким, как был, еще тогда, когда никто не слышал ни о «пранке», ни о «реалити-шоу», да и слово «хэппенинг» еще не вошло в оборот. Действительно, ему боялись попасть на зуб, его веселье носило гомерический характер. Он, как говорили, «возвел розыгрыш на высоту искусства в психушке». Но в то же время его шутки и розыгрыши переходили из уст в уста и раскрашивали серый регламент бытия.

В 1970 годы Бюро пропаганды советской музыки проводило очередные творческие вечера советских композиторов. Богословский работал в паре с Сигизмундом Кацем. Во время переезда они встретились, обменялись парой фраз, Никита сказал, что принимают очень радушно. Кац, воодушевленный, начинает на новой точке второе отделение.

— Здравствуйте, я композитор Сигизмунд Кац.

Сдержанный хохоток. Кац продолжает:

— Ну, как положено, надо немного рассказать о своей биографии. Так получилось, что я появился на свет в Вене, где мои родители были в командировке.

Голос из зала подсказывает: «А Вена — город музыкальный». Зрители смеются уже в голос. Кац недоумевает, откуда у сельских зрителей такая эрудиция? Но продолжает. Одновременно, садясь за рояль, проверяет гульфик (над чем-то ведь смеются!)

— Ну, чтобы не быть голословным, напомню вам свою песню, которую вы все знаете.

Голос из зала: "Шумел сурово брянский лес!". Кац польщен, но смех все пуще.

— Я аккомпанировал еще Маяковскому.

Публика уже рыдает и лезет от хохота под стулья. Директор клуба вскакивает на сцену с воплем "Аферист!"