Записки на кухонном полотенце

Этот разговор у нас повторяется с завидным постоянством. Все Таськины приятели Гоше не по душе. Разница только в физических и умственных дефектах соискателей на сердце нашей дочери. Предыдущий, например, был кривоног и «слишком продуманный», по версии любящего отца.

— У меня так никогда парня не будет — ревела вечером Таська, после того, как очередной ухажер выскочил за дверь, даже не обувшись. Гоша злорадно хохотал ему вслед и крутил пальцем у виска. После расспросов о родне до седьмого колена любящий отец поинтересовался, были ли в роду алкоголики или серийные убийцы, заставив беднягу покраснеть и вправду выдающимися ушами. После трехчасового допроса с применением пыток шахматами, мальчишка позорно ретировался, шепнув Таське, что, наверное, больше не позвонит, потому что еще одного такого морального аутодафе больше не вынесет.

— И зачем тебе такой? Он же не борется за тебя. Да и потом, представь, если ты за него замуж выйдешь, и у вас дети пойдут с такими ушами. Это же ужас — успокаивал дочь Гоша, гладя по непослушным кудрям.

— Ага, уши у него зачетные — весело заколыхался Димка — Я аж обрадовался, думал, если вы встречаться будете, я его «Парапланом» звать буду. Ему б понравилось. — У него и зубы, как у Спанч Боба — внес свои «пять копеек» Жорик, доедая принесенную сбежавшим женихом, шоколадку.

— Заткнитесь, что за люди вы такие? — вызверилась Таська — Ну, я вам устрою. Не нравятся стандартные, найду себе неформат — злорадно пообещала она и, схватив апельсин, гордо удалилась в свою комнату, в пылу ярости забыв, что совсем недавно страдала.

— Нет, Биби, ты представляешь, какой цирк мои опять устроили — жаловалась она по скайпу своей закадычной подружке, заходясь от злости. — Параплан, надо же придумать такое. Хотя, уши у него, конечно, капец.

— А я тебе говорила, нефига его домой приглашать — подпевала ей Биби, — Предки у тебя те еще чекалды. Они и на меня косо поглядывают. Не нравлюсь я им, прям кожей чувствую. — Ты же не Киркоров, что б всем нравиться — брызжа в экран моего компьютера апельсиновым соком, рассуждала Таська.

— А неформат, это как? — поинтересовался вечером Гоша, доставая из холодильника запотевшую бутылку пива.

— Да, кто ж их знает — пожала я плечами.

Две недели мы не видели ни одного мальчика. Таська молчала, как партизан и мы расслабились. Даже забыли об ее обещании. Как оказалось напрасно.

— Завтра у нас будет гость — пообещала дочурка, ехидно улыбаясь — Вы там подготовьтесь, а то вдруг яда не хватит, что б с клыков капал.

— А что, будет повод? — оживился Гоша.

— Этот вам понравится. Гарантирую — хмыкнула красотка.

К двум часам следующего дня мы уже изнывали от любопытства. Почти, переселившаяся к нам, Ани, хлопотала на кухне, готовя единственное блюдо, которое у нее получалось съедобным, спаггети болоньезе из пакетика. Хотя, наш, капризный в еде сын, из ее рук готов есть жареную хлорку. В принципе, все ее кулинарные эксперименты один в один повторяют вкус жареной на масле туалетной бумаги.

— Как думаешь, Таськиному ухажеру понравится моя стряпня — переживала девушка, заглядывая мне в глаза.

— Ухгм — мычала я, стараясь отвести взгляд. После кулинарных экзерсисов моей, почти снохи, мы всем семейством переселяемся поближе к туалету, и скребемся в вышеозначенный уголок задумчивости, соблюдая очередь и сдирая при этом ногти в кровь. Гоша все время недоумевает, как из свежих продуктов, можно приготовить адскую смесь.

— Тут даже мне не придется стараться — шепнул мой муж, потирая руки. Новый парень нашей дочери, после Аниного обеда, навсегда забудет дорогу в этот дом.

К четырем часам мы уже изнывали. Я подмигивала одним глазом, нервно обводя взглядом возбужденно — измученных членов семейства. Когда по квартире вихрем пронесся дверной звонок, реагировали мы уже вяло.

— Я открою — выкрикнула Ани, которая не в состоянии усидеть на месте и десяти минут, и ломанулась в прихожую. Спустя одну минуту, девушка вернулась.

— Это пипец — сказала она, и упала на диван рядом со своим почти свекром. У меня замерло сердце.

— Знакомьтесь, это Нгок — ядовито улыбаясь, произнесла любящая дочура, являя миру нового воздыхателя. Глядя на наши вытянувшиеся физиономии, она явно наслаждалась произведенным эффектом.

— Агрхма — вякнул Гоша, и замолчал, явно не находя слов.

И ведь было от чего. Перед нами стоял молодой человек, явно азиатской внешности, но даже не это нас поразило. Подумаешь, мы же не расисты. Нгок был слегка экстравагантен. Нет, я вру. Он был космически, до сумасбродства эксцентрический. Торчащие в стороны патлы, щедро вымазанные гелем, топорщились, как иглы взбесившегося дикобраза, толстовка кислотно желтого цвета сбивала с ног своей яркостью, и я почувствовала, как мигрень запускает свои щупальца в мой обалдевший мозг. Штаны, метко прозванные моим сыном «обосранки», мне понравились, в мотающейся до пола мотне можно было утащить килограмм двадцать картошки, вообще безо всяких проблем. Венчали всю эту красоту ярко розовые кроссовки, размера пятьдесят пятого.