Записки на кухонном полотенце

Пса мы назвали Баксом. Истратив на его лечение сумму, величиной в бюджет маленького государства, мы получили в личное пользование шкодливого полудурка, а Димка, закадычного друга и приятеля по всевозможным шалостям. Бакс до конца не выправился, рахит выгнул все его кости странными дугами, потому и передвигался он непонятно, хромал на все четыре лапы и был похож на лилипута — горбуна, по ошибке засунутого в собачье тело, очень красивой шоколадной расцветки, с трогательными, белыми носками на конечностях. Спустя неделю, в нашей квартире не было ни одного не помеченного угла, и совсем исчезли обои в прихожей. Пес скучал, когда оставался один.

— Нюська, Клариса Пална умирает — рыдал у меня над ухом Гоша, а я думала, что это сон и никак не могла проснуться. — Вставай, бездушная ты женщина — надрывался любимый, сдергивая с меня одеяло.

— Вскочив, как ошпаренная я кинулась к холодильнику, на котором так и прижилась клетка крыски Клариски. Старую правда Гоша выкинул, купив своей любимице розовый дворец, с трубами для лазанья, домиком, колесом и еще кучей других приблуд, которые неблагодарная свинья, тьфу, то есть крыса, сожрала сразу же после новоселья, превратив красивые финтифлюшки в разноцветную пыль.

Клариса Павловна лежала на боку и тяжело дышала, откинув в сторону лысый хвост.

— Спаси ее. Нюська, видишь, из нее лезут какие то черви — рыдал Гоша, показывая пальцем.

— Это твои первые внуки — заржала я, разглядывая приплод. Одиннадцать прозрачно розовых уродцев, похожих на червяков. — Спасибо тебе, любимый. Подарок на восьмое марта ты мне приподнес, огонь просто. Роды мы принимали весь остаток ночи. Вернее, как принимали. Сочувствовали и наблюдали. Свалились в кровать под утро, и забылись тяжелым сном.

— Вставайте, лядители — спустя пятнадцать минут разбудил нас Димка — Я лесил, хацу пипугая. Плямо чичас, или буду леветь — угрожающе насупился маленький шантажист, и сморщил личико, готовясь разразиться оглушающим ревом.

Попугая, породы корелла сын назвал Гошей. Через неделю новый Гоша бодро болтал на языке Димки, произнося, не бездумно кстати, «Куда пясел» или «Бакс дуляк». По другому говорить он так никогда и не научился.

Гоша, человек, был уже не капитаном флинтом.

— Я похож на городского сумасшедшего — жаловался муж, выводя на прогулку колченогого Бакса. На одном его плече гордо восседала Клариса Павловна, на другом, полный тезка, лопочущий на детском суахили. Бабки, сидящие на лавке, крутили пальцем у виска, глядя вслед крупной фигуре моего мужа, остальное население двора старалось моего мужа избегать. Мало ли, что там у него в голове.

Крысята выросли, обзавелись рыжей, зачесанной на бок челочкой, и черными усишками.

— На Гитлеров похожи — восхищался Гоша разглядывая «внуков». Димка красил баксу губы, безумно дорогой помадой, подаренной мне колегами, ею же рисовал круг вокруг пса. «Как в Вие» — пояснил сын, испаряясь.

В конце концов, гитлерята выросли и разбежались по квартире. Как уж они выбрались из клетки, загадка из разряда теоремы Ферма. Гоша ловил их три дня. Поймав, сложил в банку и отнес в зоомагазин, из которого его погнал и к ветеринару за справками о здоровье. Ветеринар заломил за бумажки такую цену, что у мужа отпала челюсть. С трудом вернув ее на место, Гошик спросил.

— А без справок нельзя?

— Можно — ответил айболит. В унитаз и смыть- Зря он это сказал. Гоша такого не прощает. Короче, справки мой муж получил, дав крысятам дорогу в жизнь.

Клариса Павловна прожила у нас два года. Гоша колотил ломом промерзшую землю и тайком вытирал слезы.

— Гош, может не мучайся. Заклеим тело в коробку и в мусоропровод выкинем — предложила я.

— Думай, что говоришь, женщина. Я друзей в помойку не выкидываю — ответил муж.

У нас было много животных после этого. Хомяки, черепахи, рыбки, попугаи, кошки, собаки. Они умирали — это естественно, но даже рыбок, Гоша хоронил и хоронит. А если занят, то копать приходится мне.

— Ты похожа на похоронную команду — смеется он, видя, как я в очередной раз хватаюсь за лопату. Бакс тоже издох, прожив с нами долгие семь лет. Он умер не своей смертью. Пса зарезал пьяный подонок, от которого Баксюша пытался защитить свою хозяйку, то есть меня. Я до сих пор оплакиваю храброго мальчишку, изуродованного волей каких то живодеров оставивших его умирать, но не растерявшего при этом благородства и огромной любви, ко всему человечеству. Наша дочь, как и Гоша, тащит в дом различную, несчастную брошенную живность. А я радуюсь. Мои дети растут добрыми и сострадательными людьми. Сейчас в нашем доме живут знакомая вам уже падла, хомяк Мандаринка, рыбка Флэппи, мыши Сплинтер и Кукис. И поверите, в доме тепло и уютно. Я не люблю чистых до скрипа домов, в которых нет душ, радости и смеха. Желаю всем полного дома счастья. И пусть так будет всегда

Часть 17. Папина дочка

— Нет, я решительно не могу терпеть этого парня — бухтел Гоша, зажав меня в прихожей между стеной и туалетной дверью. — Наша дочь заслуживает лучшего, чем этот ушастый придурок. И щель между зубами у него отвратительная.