Записки на разбитой коленке

— Ты посмотри, может, он у тебя того, — с ухмылкой отец.

— Если здесь кто-то того, так это только ты.

— Ладно, ладно, не кипятись, может, он влюбился.

— Оставь его в покое, слышишь, — угрожающе. Я зашёл к себе в комнату, чем закончился их разговор за дверью, не знаю. Да разве это важно, когда я лежу на диване, смотрю на дырявый носок, из которого торчит большой палец, на картину «Утро в сосновом лесу», трещинку на потолке, букет полевых цветов в хрустальной вазе, а думаю только о ней.

Записка от Лиды ушла на второй план, вот только щас её почему то вспомнил, зачем я про это сделал, незнаю. Иногда хочется забыть, всё, что неприятно вспоминать, но всякий раз, как назло оно выходит наружу. Поставить бы в мозг корзину для мусора, наподобие компьютера и выбрасывать всё неприятное, оставляя в голове только доброе и светлое. Наверное где то там далеко, в Тибете есть такие монахи, которым это под силу.

Игра в индейцев

Я вспомнил эту историю, когда увидел играющихся котят, под деревом, в саду у соседей. Их было шестеро, игрались они около небольшого глиняного кувшина поочередно залезая внутрь. Тот, что оказывался внутри, ни за что не хотел вылезать, его брат, нетерпеливый сорванец бил пушистой лапкой по морде. Казалось бы невинная забава котят, но это только так кажется со стороны, на самом деле, это первые уроки жизни которые познаются в игре.

Начитавшись книг про индейцев, Серьгей начал серьёзно сожалеть, что появился на свет в не тот век, в не то время и не на том месте. Эх если бы я родился в индейском племени гуронов или апачей, в Северной Америке, сокрушался он, был бы храбрым воином, спас мое племя от бледнолицых колонизаторов, заключил мир с ковбоями, охотился на бизонов, а потом бы стал вождем, курил трубку мира со своими храбрыми воинами или с шерифами соседних фортов, обсуждая региональные проблемы, их решение на взаимовыгодных условиях.

Мечтать ему пришлось недолго, именно в тот момент когда он освобождал жаркую креолку, которая лежала связанная по рукам и ногам в почтовом дилижансе, предназначаясь для утех местного шерифа, тяжело дыша вздымая роскошной грудью, со словами благодарности — из сладких грёз его вернул на землю окрик

— Индеец хренов, ты уроки когда делать будешь — кричала мать с кухни, под ехидное хихиканье сестры. Ну вот, вместо того чтобы изучать следы животных или как найти дорогу в ночь по звёздам, сиди и изучай таблицу умножения с геометрией — удрученно подумал он. Но хранительница домашнего очага не унималась:

— Ты опять в носках спал, а зубы чистил сегодня утром, двойку по математике исправлять когда думаешь? — кричала она. Быстро сообразив по интонации, что дело принимает худой оборот, отбросив книжку в угол он открыл учебник по математике и стал усердно что-то писать в тетрадке. В дверях появилась, голова матери, которая быстро оценила обстановку, а потом резко подошла и перевернула книжку, чтобы убедиться, что это учебник, а не очередной роман Фенимора Купера.

— Молодец сына — с угрызением совести — занимайся родной, занимайся в наш век неучем ходить стыдно. После её ухода он положил Следопыт на учебник математики и продолжил читать, держа ухо востро от риска повторной ревизии.

— Сержик, сынок ты чем занят, может за хлебом сходишь?

Во дворе у порога, на возвышенности сидел чёрный кот по имени Черник, во дворе его никто не любил за скверный характер и он отвечал всем тем же, морда у него была всегда расцарапана, пол уха оторвано в боях за подконтрольную территорию от конкурирующих котов. Жизнь Черника была не проста, он получил эту кличку, вполне оправдывающую его внешность, вдобавок людское суеверие к чёрным котам, и рос конечно не ухоженной домашней кошечкой, которую кормят по несколько раз в день, а настоящим дворовым котищем умеющим постоять за себя. Когда он появился в округе, не помнил никто. Пожирал он всё подряд — птиц, мышей, воровал колбасу и сосиски на соседнем складе, при магазине. Почтенный слесарь дядя Вася из дома напротив утверждал, что именно он и забрюхатил ихнинию породистую кошечку Сильву, когда пропала в марте на две недели и окатилась на целых десяток пушистых котят, когда его поправляли, спрашивая — что может окотилась? Он раздраженно прерывал оппонента со словами:

— Да какая разница, я замаялся их потом раздавать.

Спал он где попало и под чем попало, имел устойчивую репутацию драчуна и задиры, даже собаки обходили его стороной.