Записки на салфетках

Я знал, что на следующий день мне придется ехать на работу, поэтому взял еще одну салфетку. Я часто оставлял Лиссе стопку надписанных салфеток, чтобы она вкладывала их в коробку с обедами Эммы в те дни, когда меня не было дома. Я подумал о том, чтó Эмма может чувствовать в связи со всем, через что мы проходим как семья. И выбрал японскую пословицу, которая всегда много для меня значила:

«Упади семь раз. Поднимись восемь».

Урок № 27

Поработай официанткой

Официанты и официантки работают за чаевые. Это конечные поставщики потребительских услуг, и работают они почти на 100 процентов за комиссионные. Их работу нельзя назвать благодарной. Это тяжелый физический труд, и если они хотят заработать, то им необходимо постоянно быть в хорошем настроении, проявлять дружелюбие, куртуазность, быть командными игроками и просто хорошими людьми. Это отличные жизненные навыки, которые найдут себе применение на любом рабочем месте.

Я начал обслуживать столики, когда мне было двадцать лет. На самом деле мне хотелось поработать в то лето бартендером, но у меня не было никакого опыта. А знаешь, какая работа не требовала особого опыта? Работа официанта. Мелкой сошки. Меня взяли сразу же. Я в то лето вкалывал как проклятый и многое узнал и о пищевой индустрии, и о жизни вообще.

Работа официанткой научит тебя лучше играть в команде. Ты усвоишь множество базовых рабочих навыков, которые потом понадобятся тебе в жизни. Она также научит тебя лучше разбираться в ресторанах. Ты узнаешь жизнь, научившись смотреть на нее с обеих сторон столика. Ты никогда не будешь жадничать, давая чаевые.

Глава 7 Тетрадь записок на салфетках

Ценность эмоций – в том, чтобы ими делиться, а не просто испытывать их.

Саймон Синек.

Спустя несколько недель я втянулся в новый рабочий ритм. Однажды я работал дома и был в кухне, когда Эмма пришла домой из школы. Она плюхнула свой тяжелый рюкзак на пол и начала рыться в его содержимом. Вытащила коробку для обеда, и я увидел, как она прошла в столовую всего в нескольких шагах от меня. Мне стало любопытно, что она там делает, я выглянул в дверь и увидел, как она вытащила салфетку и разорвала ее в клочки.

Я не был уверен, что мои глаза меня не обманывают, но оторопел. Неужели моя записка оказалась настолько плоха? – думал я, пытаясь вспомнить, что такого в ней написано. Может быть, у нее просто выдался трудный день?

Я вдохнул поглубже и подошел к дочери. Положил руку ей на плечо, и она подняла на меня глаза.

– Что это ты делаешь, милая? Тебе не понравилась моя записка?

Брови Эммы нахмурились в растерянности, а потом до нее дошло, о чем я спрашиваю.

– Ой, нет, пап, это совсем не то, что ты подумал! – ответила она с улыбкой. – Подожди, я сейчас вернусь, – и она поспешила вверх по лестнице. Через несколько секунд (я всегда дивился в те дни ее энергичности, поскольку мне самому было все еще трудно взбираться по этим ступеням) она метнулась обратно вниз, держа в руке черно-белую общую тетрадь. И с гордостью протянула ее мне.

Я раскрыл тетрадь. Внутри были мои записки на салфетках, аккуратно вклеенные, каждая на свое место, в хронологическом порядке. Она даже проставляла дату рядом с каждой запиской.

Мои глаза наполнились слезами. Я не мог поверить, что Эмма не пожалела на это времени. А вид этих записок, собранных вместе, написанных моим почерком, с персонализированными посланиями в каждой, заставил меня осознать, насколько они на самом деле для нее важны.

Я наклонился и крепко обнял Эмму.