Записки на салфетках

Когда доберешься до конца веревки, завяжи узел и виси. –

Американская пословица

И вновь мы несколько дней ждали результатов – только чтобы выяснить, что данные не позволяли сделать никакого решительного вывода. Большинство образцов оказались чистыми, но было и некоторое количество клеток ASAP (мелких участков атипичной пролиферации ацинусов). Эти клетки не были раковыми, но результаты требовали еще одной биопсии. Вот радость-то какая!

Я выждал три месяца, чтобы все зажило. И снова прошел через тот же самый процесс – с двумя исключениями: доктор Брэдфорд взял уже двадцать образцов, а я настоял на каком-нибудь болеутоляющем.

К тому времени наступил август, конец лета. Несмотря на неуверенность в отношении моего здоровья, мы приложили все усилия, чтобы насладиться семейными каникулами, и бесчисленные часы проводили, валяясь у бассейна. Мы пытались притвориться, что все нормально в надежде, что сможем продолжать в таком духе бесконечно.

И вот снова мы сидели в кабинете доктора Брэдфорда. Это место становилось для нас уже неуютно привычным. Одна из медсестер дала мне для заполнения анкету. В ней было множество вопросов о моем урологическом и сексуальном здоровье. Зачем им понадобилось, чтобы я отвечал на них? Я знал, что у меня рак. Я просто не знал точно, насколько все плохо. Интересно, подумала ли то же самое Лисса, глядя, как я заполняю анкету.

Вошел доктор. Раскрыл мою историю болезни.

Новости оказались не слишком плохи. (О, как отбрасываются прочь наши суждения о хороших и плохих новостях во время битвы с раком!) Большинство проб были чистыми. В одной оказались раковые клетки. Похоже, росли они медленно, и поскольку мы взяли 32 образца за две биопсии, вероятно, это был очень маленький рак.

– Значит, это рак почки распространился? – спросил я, совсем запутавшись. Я хотел точно понимать, с чем мы имеем дело.

Доктор Брэдфорд покачал головой. Область атипичных клеток была слишком далека от почки. Это был рак простаты.

Я вытаращил глаза. У меня снова рак! Но это было даже не распространение моего прежнего рака. Это был совершенно новый рак. Что, черт возьми, со мной происходит?

Доктор Брэдфорд вручил мне кипу бумаг:

– Я знаю, вы захотите об этом почитать, и здесь есть очень хорошие отправные точки.

Это был ряд вариантов лечения, которые я мог выбрать. Мы назначим консультацию с подходящими врачами и проведем оценку.

Я крепко сжимал бумажки в руке, пока мы молча шли к машине. Я пытался кое-как храбриться в кабинете врача, принимать новости с отношением «нам все по плечу» и с улыбкой. Чтобы он знал, что я готов снова бороться.

Потом мы с Лиссой дошли до машины. Я сел на пассажирское сиденье, а Лисса никак не могла себя заставить сунуть ключ в зажигание. Единственная слезинка скатилась по моей правой щеке.

Лисса взяла меня за руку. Я помотал головой. Я не мог даже смотреть на нее.

– Прости, Лисса, но я не был к этому готов. Я ужасно разочарован.

Я почувствовал, как она сжала мою ладонь. Ведь это и ей разбивает сердце.

Не было никакого другого способа выразить наши чувства. Пора было возвращаться в бой. Но я не чувствовал себя воином. Я не был готов к новой битве. Я еще не оправился после прошлой.

Как смогу я рассказать об этом Эмме?

В тот вечер я сел поговорить с Эммой. Было тихо, и наш день близился к концу. Я должен был как-то объяснить, что у меня снова рак. При этом мне нужно было говорить о простате – а это не та тема, которую мне хотелось бы обсуждать с тринадцатилетней дочерью. Я нервничал и был на взводе. Я сказал ей, что у меня снова нашли рак. Мне следовало бы начать разговор со слов: «Я в порядке. Никакой непосредственной опасности нет». Но Эмма – умный ребенок. Она услышала слово рак – и пропустила все остальное мимо ушей. Она зарыдала, а я крепко обнимал ее. Я еще только учился разговаривать с ней о раке.

Я попытался объяснить, что там на самом деле очень маленькая опухоль. Вся простата размером с грецкий орех, и лишь небольшая часть ее клеток была проблемной. Как бы так описать ей процесс биопсии и то, что мы выяснили? Простата похожа на большую миску попкорна, сказал я ей. Зернышки попкорна – это нормальные, здоровые клетки простаты. Представь, что в эту миску бросили несколько конфет M&M’s. Когда делали первую биопсию, конфетки не попались, только попкорн, но врачи заметили, что где-то в миске присутствует шоколад. Во время второй биопсии они все-таки выловили одну конфетку – и так поняли, с чем имеют дело. Но на самом деле… в основном у меня только попкорн. А конфеток совсем мало.

Это была не идеальная аналогия. Думаю, я скорее запутал Эмму, чем что-то прояснил.

Я снова повторил, что доктор вполне уверен, что никакой особенной опасности для меня нет и что у многих мужчин развивается какой-то тип рака простаты, когда они стареют. Я объяснил, что существуют разные варианты лечения, которые мы будем рассматривать. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы бороться и победить. Мы обнялись.