Записки неординарной эльфийки

 Блаженство созерцания триумфа своего друга закончилось довольно быстро. Ветреные русалки, прослушав особо удачные отрывки из моего дневника, уплыли прихватив немного косметики. А тушь была не влагостойкая, так что не разживутся. Река после своего двухдневного буйства постепенно входила в прежнее русло, воды её светлели, и ряска не спеша затягивала широкие промоины. Мы находились в десяти лигах вниз по течению от Изенгарда, где реки делала резкий поворот, выливаясь на Мустангримскую равнину. Здесь бег её волн замедлялся, и она становилась обманчиво-равнодушной. В степи, куда ни глянь, везде один простор. Травы с пушистыми кисточками на концах слегка пригибаются под дыханием ветра. Мы идем вторые сутки, иногда Изик везет меня, но чаще ограничивается только моим рюкзачком. Кстати, изрядно похудевшим.

Третий день в степи

Новая встреча принесла новые неприятности. Нас опять поймали. И кто?! Лошади. Вольные жители степей.

Но начну по порядку.

На рассвете мы, как всегда, двигались все дальше в необозримые просторы, как вдруг вдали показалось облачко пыли.

– Торнадо, – уверенно мотнул головой Изик

– Ирчи, – неуверенно прошептала я.

Бешеный галоп временно прекратил нашу полемику. Стук копыт приближался.

– Ну Изик, ну постарайся, – захлёбываясь от встречного ветра, молила я.

Предательская нора суслика, предопределила финал нашего забега. Попав ногой в углубление в земле, минерассе споткнулся и мощным кувырком через голову полетел в душистые степные травы, так же слетели на землю и я, и мои вещи. Падая на колени он выдохнул:

– Больше не могу, прости, дальше беги одна.

От страха я позабыла, что теперь умею стрелять, лук так и остался в своем вышитом чехольчике. Дрожа как осенний листочек, я прижалась к груди единорога. Когда пыль осела, мы насчитали около двух десятков конских морд. Холеный белоснежный жеребец вышел из образованного их телами коридора и учтиво приветствовал Изика на гиппоязыке. Я ничего не поняла, этот язык входил у нас в разряд необязательных и изучался факультативно. Между тем, две молоденькие кобылки обследовав поврежденную ногу Изика, дружно подхватили сомлевшего единорога и повлекли его в центр табуна. Взяв с места легкой рысью, они оставили меня с вещами и открытым ртом.

– Эй, стойте, это мой минерассе. Отдайте, конокрады непарнокопытные. – На этих словах вся лавина вороных, гнедых, рыжих тел развернулась, выстроившись гигантским веером, и ринулась обратно.

"Все, – мелькнуло у меня в голове. – Погибну за длинный язык."

Обдав облаком слегка горьковатой пыли, кони окружили меня. Говорил опять тот белый самец, только теперь глазами, чтобы я поняла.

– Мы свободные дети степей, нет нам узды, мы не знаем седла, ветер живет в наших гривах кипучих, звезды сияют в наших глазах. Что ты поносишь нас, нагло хулу извергая?

– А я эльфийка чистейших кровей, под извечными звездами взглянувшая в свет, я вернейшая спутница минерассе прекрасного, и пожалуйста, позвольте мне остаться с вами, – сбившись с ритма жалобно протянула я.

Протираясь мордами и потряхивая ушами, лошади держали совет, единорог иногда вставлял что-то, и ближе к вечеру они разрешили мне ненадолго остаться с ними, с условием, что свои вещи я буду носить сама.

Идет!

Табун растворился в ночной дымке, неспешно подбирая пожухлую траву и лениво отмахиваясь от ночных мотыльков. Изик лежал около меня, положив свою большую голову мне на плечо, задумчиво перебирая губами пряди волос, слезы от предстоящей разлуки стекали по его шее. Поглаживая шелковистую шерсть, я грустила обо всём дорогом моему сердцу, улетая мыслями домой, в березовую рощу, к прекрасной королеве Лориена, и даже Карадрас вызывал лишь легкую жалость. Только об одном я старалась не думать, об участи моей мелдие Маты. Возможно она уже у престола Эру, а он орков не любит, кто защитит её, она такая нежная и доверчивая. Ночной мрак постепенно вступал в свои права, смешиваясь с белесым маревом; медленно таяли силуэты пасущихся лошадей, и лишь шорохи крыльев полуночных птиц слегка нарушали торжественность момента. Подошедший вожак подогнув колени бесшумно опустился рядом. Подарив мне, выразительный взгляд он начал.

– Извини. Мы поступили как последние пони. Всему виной война, наши братья сражаются вместе с твоими сородичами за свободу народов и за пастбища для нас. Сколько их ушло и сколько вернется, ведает лишь старый рыжий мерин, что живет на предвечной горе севера. Нет в моем табуне достойного вожака, я, последний, на рассвете тоже уйду в вечность и стану легендой. Отсутствие преемника удерживало меня, нельзя было бросить кобылиц без мужского руководства, но теперь я выполню свой долг. Твой друг достойный кандидат. Экстерьер правильный и, к тому же, скачет медленнее моих сестер, значит, никуда не убежит. Твоё место среди вольных народов, а его – здесь. Я чувствую, что великая миссия ещё не выполнена, и я окажу услугу всем, увезя на рассвете тебя навстречу судьбе. Запомни меня, мы еще встретимся. Светозар мое имя.

Вытянув шею, он задумчиво пожевал несколько травинок и уснул.